1. Золотой рейс

В числе бывших «озорников», летающих на Дальнем Востоке, я повстречал Михаила Ивановича Птицына. Собственно, Михаила Ивановича и раньше никак нельзя было приравнять к злостным воздушным хулиганам. В категории «озорников» Птицын числился за поступки самого невинного свойства. Скажем, однажды он летел, перекинув ноги через борта кабины, как бы верхом на самолете... Это дела давно минувших дней.

Весной 1937 года я возвращался с острова Сахалина, не рассчитал времени и застрял в Комсомольске-на-Амуре: солнце растопило все зимние аэродромы от Нижнетамбовска до Хабаровска. Гидропорт Комсомольска передал по трассе отказ принимать, какие бы то ни было, самолеты. Летный сезон закончился.

Я был в отчаянии. Неотложные дела ждали меня в Москве. Оттепель разрушила все мои планы - мне грозил полуторамесячный плен в Комсомольске. И вдруг рация принимает телеграмму: найдите на аэродроме удобное место для посадки, выложите ограничители, сделайте то-то и то-то, привет, мол, от Птицына.

Вскоре над высокими берегами Амура показался самолет. Летел бывший «озорник». Он летел довольно низко, сделал круг над аэродромом, рассмотрел расположение ограничителей, поднялся выше и тем самым поверг меня в полнейшее уныние. Я решил, что Птицын решил не рисковать и улетает домой. Однако самолет упорно кружил надо льдом, над лужами, над бурым, расползавшимся аэродромом, шарил, искал, примеривался и, наконец, оценив обстановку, стал заходить на посадку. Птицын приземлился спокойно и ровно, вылез, осмотрелся и сказал:

- Ну, вы готовы? Я за вами.

Я заметил, что посадка была не из легких.

- Нет, ничего, - сказал Птицын, - и ямочка появилась на его щеке, как у девушки. - Ничего, я посмотрел: тут еще дня два протянуть можно, лед хороший. У нас ведь, знаете, как? Припрет, так сядешь и на веточку.

Достаточно взглянуть на лицо Птицына, на ямочку на левой его щеке, на веселые, с хитрецой глаза, чтобы убедиться в том, что перед вами самый настоящий «озорник».

Очевидно, ему стоило немалых трудов победить в себе самом бесенка.

И все же это ему удалось.

Помогла самая обстановка работы на Дальнем Востоке. Летчики, которые в центральной части Союза имеют дело только с почтой и пассажирами, на Дальнем Востоке поневоле сталкиваются с величайшим разнообразием человеческих интересов, потребностей, забот, удовлетворить которые часто может только авиация, так как дорог здесь еще мало, места глухие и помощь в трудную минуту приходит только с воздуха. Трудна работа летчика на Дальнем Востоке, трудна и своеобразна.

Однажды Птицын пережил испытание, о котором в Хабаровске говорят до сих пор, а сам Михаил Иванович будет помнить всю жизнь.

История эта известна под именем «Золотого рейса».

Птицыну поручили доставить из Хабаровска в Иркутск начальника ОРС Дальпромстроя. Начальник явился к самолету с большим багажом: чемоданами, мешками, портфелями.

- Что везете? - спросил Птицын.

- Деньги. Рабочих завербовали в Сибири - вот везу им деньги.

- Морока с ними, - заметил Птицын, - первый раз такой груз везу. Ну, ладно, давайте ваши мешки.

И самолет вылетел, битком набитый деньгами, вроде филиала Госбанка. Трасса до Читы в высшей степени неприятна из-за отсутствия удобных мест для посадки. Приземляться нельзя до самой Архары. Между Хабаровском и Биробиджаном расстилаются чудесные при дневном освещении зеленые луга, но когда дело идет к закату, косые лучи солнца обнаруживают злостный обман природы. Луга блестят влажным блеском: болото маскируется здесь под равнину.

За Биробиджаном идут Большой и Малый Хинган - 240 километров, для посадки совершенно непригодных: сопки, горы, тайга. Сопки тянутся к облакам и вот-вот норовят схватить самолет за колеса. Вечно гуляют здесь туманы и тучи, проходят грозовые фронты, и если в соседних районах циклон успел уйти восвояси, то над Хинганом непогода задерживается на день, на два, точно остатки циклона цепляются за вершины сопок. За Архарой тянется более спокойный рельеф, но от Тынды до Читы своеобразную горную эстафету принимает от Хингана Яблоновый хребет, и в результате опять на 300 километров неразбериха гор и лесов, совершенно исключающая возможность посадки. На этой трассе всюду отчаянно болтает, а погода до такой степени непоследовательна, что самых спокойных синоптиков доводит до полного обалдения, если читатель разрешит воспользоваться этим грубым словом.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.