Многовалентность таланта

Но... как разгадка «секрета жизни» не была заключена в разгадке структуры белка, так и объяснить действие ферментов оказалось гораздо сложнее, чем установить их строение. И правда, глядя на человека, разве скажешь, как работают его органы зрения, слуха, дыхания. Хоть рентгеном его просвечивай – вряд ли это поможет установить, почему он видит, слышит, дышит.

Хотя победы были. Самая крупная из них, когда убедились, что к ферментативному катализу применимы законы и принципы, на которых основаны химические реакции, идущие с помощью обычных катализаторов из мира неживой природы.

Что ж, человечество получило еще одно элегантное доказательство материалистического происхождения жизни, наука о ферментах сделала новый, подлинно революционный в своей области шаг вперед.

И все-таки... в механизме работы катализаторов небиологических достаточно своих загадок. А цифра «в миллион раз быстрее» (не говоря уже о других уникальных свойствах) не давала покоя. Практики подталкивали теоретиков: как работают ферменты?

В середине нынешнего века в энзимологии (ферменты – иначе энзимы) начался новый этап: в эту отрасль науки пришла физическая химия. Исследователи стали склоняться к выводу, что ответ на интересующий и науку и практику вопрос даст изучение кинетики реакций ферментативного катализа. И в изучение биологических объектов на молекулярном уровне внесли количественные измерения.

Дело пошло вперед. Даже самое сложное – регуляцию, то есть способность фермента откликаться на потребности организма, стало возможным объяснить шунтированием, блокированием, обратной связью – обычными понятиями из области физической химии.

В нашей стране это направление возглавил член-корреспондент АН СССР Илья Васильевич Березин.

За год до войны у выпускника средней школы Березина научных титулов было, естественно, поменьше. Точнее, всего один – победитель Всесоюзной химической олимпиады. Этот титул давал право преимущественного поступления на химфак, но он подал документы и выдержал конкурсные экзамены в Московский авиационный институт, в знаменитый МАИ.

Время было такое – грозовое, предвоенное. И химия показалась ему интересной, занимательной, но... для души, что ли, больше подходящей, чем для серьезной, на всю жизнь профессии. Почетнее всего было быть инженером. Авиационным инженером особенно.

Березин прошел всю войну. Сегодняшние его ученики, перечисляя почетные звания своего наставника, не преминут вспомнить и такое – комбат на Курской дуге. Что ж, это веление нашего времени – уважение людей, выросших в мире без пороховой гари и крови на снегу, к тем почти мальчикам далеких лет, на хрупкие плечи которых история взвалила самые суровые испытания.

После Победы Березин вернулся в родной МАИ, вернулся, чтобы продолжить там учебу. Но, бывает же такое: один, причем не очень уж значительный разговор, детали которого и не припомнить сегодня Илье Васильевичу, круто поменял его судьбу. Как бы реакция кристаллизации всех давних увлечений пошла в его душе, и он рискнул попробовать себя в науке – в химии. В той самой науке, которая, по его нынешней классификации, вместе с физикой и биологией, пользуясь, конечно, математикой как суммой методов, входит в число трех китов. Все остальные естественные науки – та или иная комбинация этих трех, основных.

Трудно было все начинать сначала. Но к годам, отобранным у химии войной, плюсовались годы, проведенные в инженерном институте. Точно все взвесил вчерашний фронтовик и, унеся с собой солидную математическую подготовку, полученную в МАИ, подал документы на химфак. Последний аргумент у него был уже из области химии:

– Могу же я оказаться двухвалентным!

Термин, вполне подходящий для самоанализа. Валентность – число связей, показывающее, со сколькими атомами водорода или другого одновалентного элемента может соединиться данный атом, – применительно к человеку вполне может определять количество профессий, столкнувшись с которыми суждено испытать взаимную любовь, образовать устойчивую связь, когда человек, его ум, мастерство и порывы души полностью сливаются с делом жизни.

Сегодня не стоит гадать, отвечала бы этим требованиям первая валентная связь Березина. Но вторая близка к идеалу – глава советской физико-химической школы ферментативного катализа, школы, завоевавшей мировой авторитет.

Человек с уважением относится к своей родословной. Отвергая чванство отпрысков голубых кровей, мы с гордостью называем целые династии, когда талант, умение, увлеченность, дело всей жизни передаются от отца к сыну. Но есть и другие династии – родство не по крови, родство по профессии, когда ученик, досконально освоив твое мастерство или науку, как бы продолжает тебя в себе.

Познакомимся с одним из таких генеалогических древ.

Академик А. Ф. Иоффе, его ученик – академик Н.Н.Семенов, его ученик – академик Н.М.Эммануэль, его ученик – член-корреспондент И. В. Березин. И, наконец, еще один представитель именитой династии, человек с хорошей «наследственностью», – лауреат премии Ленинского комсомола, доктор химических наук Анатолий Алексеевич Клесов.

Интересно, что он перенял у своего учителя не только благоприобретенные, но и врожденные черты. Одна из них... многовалентность.

Во всяком случае, также увлекался в школе химией, но до поры до времени не думал не гадал, что соединит с ней свою судьбу-Жизнь готовила ему другие соблазны. Рос он в городке недалеко от космодрома. Толя был географически ближе многих к эпицентру событий, задолго до прямых телевизионных передач с Байконура мог наблюдать ракеты, рвущие небо. Влекло ли его в этот загадочный мир? Конечно. И намечалась уже ниточка второй валентной связи. И, кто знает, может, окрепла бы она, повернись его судьба несколько по-другому.