Еще совсем недавно Михаила Дворникова, молодого резчика с Богородской фабрики художественной резьбы, знали только в своем селе. Теперь, когда он получил за свои работы диплом ВДНХ, стал лауреатом премии Ленинского комсомола, его все чаще посещают искусствоведы и журналисты, знатоки и просто любители народного искусства.

Свою известность он осознавал медленно. Пожалуй, все началось с «Олимпиады», которая на Международной ярмарке в Лейпциге была признана его лучшей работой. Как-то, сидя в номере лейпцигской гостиницы, он глядел в окошко на островерхие крыши домов. И вспоминалось почему-то Богородское, крошечная мастерская и медовый запах липовой стружки. Михаил режет свою веселую зверушку – быстрым, неуловимым движением, как говорят у них в селе – «с маху». Поэтому богородская манера резьбы и называется еще «маховой». Он будто извлекает из кургузой «балбешки» лукавую мордочку, округлые уши, косолапую фигуру, убирая все лишнее.

Стены его комнатки, которая громко именуется «мастерской», уставлены стеллажами. А на них чего только нет: и лесные коряги, подработанные им под леших и разных чудных зверей, и занятные сучки всякие, и деревянная скульптура. Все свое, нарядное, знакомое, найденное не сразу.

Вот эти смешные и симпатичные мишки, которые залихватски играют на балалайке, отчаянно дерутся за мяч на футбольном поле или катают своих медвежат на качелях, ему дороги особенно. Михаилу с самого начала удавалось все жанровое, легкое, веселое, фольклорное. Он сразу подружился с этим любимым героем богородских резчиков – мишкой, Михаил Иванычем, Топтыгиным. И заставлял его «чудить», как ему вздумается, подчиняя своей фантазии.

Иные, глядя на его рукоделье, не верили, что пришел он в село всего-то шесть лет назад, так удивляло их Мишино мастерство. А ведь так и было. Увидел объявление в газете, где говорилось о наборе учеников на Богородскую фабрику, и понял: это его. Пришел на фабрику в военной гимнастерке, только что без погон (всего неделя прошла, как демобилизовался из армии). О художественной резьбе знал понаслышке, хотя с ручным ремеслом знаком был с детства.

Отец его, Яков Андреевич, был мастером на все руки – и часовщик, и печник, и бондарь, а уж как плотник и столяр на всю округу славился. Все братья Дворниковы отцу помогали с тех пор, как себя помнят. Была у отца славная поговорка: «Мастерство за плечами не тянет». И детей своих сызмальства приучал к инструменту, к дереву, к глине. Вот и вырос Михаил умельцем отцу под стать. Однако весь талант свой сберег для одного дела – деревянной резьбы. Но даже постигнув основы ее и кое-какие секреты, не успокоился, зачастил в Загорск.

И был в том свой резон, в сельцо Богородское игрушечное дело, перекинулось именно из Загорска. И в Загорск же носили богородские мужики свои игрушки на продажу. Это были белые нераскрашенные игрушки из мягкого дерева липы – зверюшки, среди которых особенно славился мишка, неуклюжий напарник крестьянина во всех его трудах. Крестьянские свадьбы и чаепития, гулянья да веселье, но чаще мужик в поле, на севе и пахоте, в кузнице и на рубке леса. Тут же были и «хитрые» игрушки – с движением, на раздвижных планках.

Не раз ездил Дворников в Загорский музей игрушек, смотрел, искал истоки деревянного чуда, пробовал повторить. Трудно давалось, но зато как радовался, когда находил свое...

Не однажды сам же и разрушал фигурки, уже законченные. Не нравились, и все тут. Понимал, только так и надо, если хочешь обрести в резьбе свой почерк.

Завершив «Олимпиаду» – плод долгих, мучительных, но радостных месяцев работы, – в тот же вечер пошел, страшно волнуясь, к старому мастеру Николаю Ивановичу Максимову, заслуженному художнику РСФСР. Пусть он оценит первый. Максимов, как и все мастера, в совете не отказывал. Встретил он гостя в валенках и меховой телогрейке, хотя в избе было жарко натоплено. Повел в горницу. А там глаза разбегаются. На полках, на столах, на шкафах – великолепная деревянная скульптура, сработанная широко, размашисто, со страстью. Большей частью это кони – стоящие, пляшущие, бешено скачущие. За одну из его знаменитых «троек» на Веемирной выставке в Париже давали на выбор любой автомобиль – Максимов не взял.

Насупленный мастер колючим взглядом окинул «Олимпиаду». Долго молчал и наконец произнес:

– Композицию нужно не разрывать, делать все в одном ритме. А то у тебя мишки – каждый сам по себе гуляет. И центр нужно найти: вот этот – медведь с факелом – понял?

Миша лихорадочно мотнул головой. Как это он сам раньше не додумался?

Потом Максимов долго смотрел ему вслед в оттаявшее окошко. Он, этот Дворников, еще себя покажет... Думает парень, ищет, страдает. Так ведь без этого настоящему мастеру нельзя.

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.