Этот рассказ написан молодым берлинским рабочим, впервые взявшим в руки перо, чтобы правдиво и просто рассказать о жизни, мучениях и борьбе своего поколения. Революционный немецкий литературный журнал «DIE LINKS - KURVE» («Левый курс») премировал рассказ Вейса и напечатал его на своих страницах.

Стефен кашлял и прежде.

Сначала он, конечно, не обращал внимания, - не было времени. Да работу все равно бросать нельзя - несколько пфеннигов так необходимы.

Но в конце концов он сдался. Было такое ощущение, будто по всей груди разлился сухой жар. Словом, Стефен просто больше не мог выдержать.

Он стоял в приемной, в одной рубашке, завернутой жгутом на бедрах я неподвижно смотрел на выбеленные стены. Ему было страшно холодно. Кроме того Стефен был голоден. Кашель вырывался время от времени.

- А, ну, возьмите себя в руки, - сказал врач больничной кассы и ударил его несколько раз по грудной клетке. Было очень больно, но Стефен закусил губы и промолчал. Доктор уселся за письменный стол. Он взглянул один или два раза на Стефена и начал что - то записывать.

- У вас «это» недавно? - спросил он.

- Давно, - с трудом выговорил Стефен и закашлялся, несмотря на то, что все время старательно глотал слюну. Проклятый кашель!

Этим закончилось исследование. Стефен получил белую бумажку и вышел.

На лестнице сильно пахло карболкой. Внизу, у двери Стефен остановился и разверну я бумажку: «Простуда». Далее написано было: «Совершенно пригоден к работе», а еще дальше, внизу, какое - то имя. Стефен вертел руках бумажку. В груди кололо. Он не хотел верить в «простуду». Исследование было таким скорым, но врач - то ведь должен знать. «Плевать на эту дрянь! Глотал пилюли, работал, а теперь... киснуть? Нет! Нужно радоваться, что вообще еще имеешь работу». Стефен попробовал отхаркаться. Все до конца. Он кашлял и медленно плелся в дранном пальтишке, с пустым желудком. Шел дождь.....

Перед папиросной фабрикой стоял новый автомобиль, видимо принадлежащий одному из хозяев. Машина вздрагивала полная сил, и Стефен невольно пошел быстрее. В груди все еще ныла боль.

Табельщик взглянул на него сурово, но не мог сделать никакого замечания, так как время перерыва еще не истекло. Контрольные часы звякнули. Стефен схватил номерок с крючка и побежал на свое место. Надсмотрщик посмотрел косо. Все трещало, пищало, грохотало. Сотни рук бессознательно сортировали табак.

... Заработок ничтожный. 40 марок при восьмичасовом рабочем дне, почти без перерыва. Табаком воняло вплоть до уборной. Машины, работавшие без предохранителей, нередко затягивали людей в свои пасти. Обмороки были обычным явлением. Громко говорить об этом, конечно, нельзя было, иначе вылетишь!

Стефен продолжал кашлять. Он принимал пилюли, прописанные врачом из больничной кассы. Но лекарство, видимо, совсем не помогало. Улучшения как - будто нельзя было ожидать - все оставалось по - старому. Кашель и колотье стали даже сильнее. Стефен приписывал это сырой погоде и продолжал глотать свои пилюли. Он пошел еще раз к доктору. Тот решил, что это сильная простуда, что Стефен должен только спокойно выждать и не приходить так часто из - за пустяков. Бывают и более тяжелые случаи. Конечно, бывают!

Стефен сортировал табак, жил впроголодь, мерз и страдал от проклятой боли в груди.

Однажды он увидел кровь в мокроте. К врачу он пойти не осмеливался. В последний раз сестра его встретила взглядом, которым говорила: «Ну вот, опять этот парнишка?!»

Ладно. Болезнь и так пройдет, нужно только следить за собой и все такое... Если бы он купил себе теплое пальто, это, может быть, и помогло бы. Две части стоимости пальто он бы смог заплатить, но потом... Кошелек пуст и с пальто покончено.

Откладывать из жалованья было невозможно, ибо это означало просто - напросто умереть с голоду. Из кулька в рогожку. То, что легкие сжигала табачная пыль, а не плохой воздух - было совершенно ясным, но Стефен вначале не отдавал себе в этом отчета, ну, а если бы он и понял? Ничто бы не изменилось.

В субботу утром Стефен шел на фабрику. Удивленный, увидел он черную людскую толпу; она сгрудилась вокруг невидимого живого центра. Кашель особенно мучил Стефена в этот день, но он отчаянно глотал горькую боль. Из толпы у фабричных ворот вырывались белые листки. И не зная каким образом, Стефен почувствовал в своей руке листок с заглавием: «Рабочий табачник!».

Напиравшая толпа вытолкнула Стефена вперед. Стефен, замерзший, - кашляющий, услыхал громкий призыв. Рабочий, стоявший возле него, влез на решетку фабричных ворот и заговорил неожиданно светлым, громким голосом. Толпа становилась гуще с каждой минутой.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.