Начало

Каждую пятидневку мы с бригадиром Григорьевым ходим на политкружок. Там он так же спокоен, как и на работе, так же уверен в себе.

Как - то я сговорился с руководом кружка Смирновым, чтобы он спросил кружковцев: кто и почему не состоит в ударных бригадах. Когда на кружке Смирнов спросил об этом, я видел, как Григорьев нерешительно оглянулся в мою сторону и нехотя поднял руку.

Смирнов нарочно совел взглядом всех и, остановившись на бригадире, спросил:

- Ишь, сколько вас! Нехорошо... Идете в партию, а бригада в стороне. Разлад полный! Ну, к примеру... ты... Григорьев... почему не ударник?

Бригадир махнул было рукой, но вспомнил, что мы занимаемся в красном цеховом уголке, и заговорил:

- Сам гляди, тов. Смирнов. Какая может ударная работа быть, ежели станки разлаженные, допотопные станки можно сказать, и опять же полная анархия с ихней стороны...

- Какая анархия? С чьей это стороны?

И он снова рассказал про грубость мастера. Рассказал, что в нашей бригаде есть лентяй Дьяконов, что он не раз просил мастера перевести его от нас, но тот и не слушает. А разве возможно в бригаде, да чтоб лентяй?..

- Это верно: мастер груб, невнимателен... За это мы его стеганем, - сказал Смирнов, - а насчет допотопных станков ты, брат, того, зря... Вон бригада Шведова на таких же автоматах, как и у вас, работает, а показатели видал? Больше ста кругом! Ежели на проценты - это очень ярко покажется!

- Вер - р - но... - тихо согласился Григорьев. После этого я снова пристал к нему:

- Давай, Василь Сергеевич, ударную бригаду объявим, а?

Он усмехнулся и тихо, точно боясь, что кто - либо услышит, шептал:

- Самим допрежь подтянуться надо... - и улыбнулся.

«Это верно, - подумал я. - К примеру, себя взять: полгода работаю в бригаде, а еще слабоват... да еще привыкну!» - подбодрил сам себя.

На другой день я снова работал с Дьяконовым. Мои пять станков шли хорошо, у него из четырех два уже стояли. Он вертелся возле наладчика, потом отошел и уселся на верстаке.

Подошел мастер. Низко нагнулся над станком, посмотрел, что делает наладчик. Потом кивком головы подозвал Цыгана:

- Что - ж сидишь без дела?.. Вот у него все пять работают, у тебя - два, возьми у него один, а он за четырьмя пусть следит.

Цыган нахмурился и тихо выругался.

Заметка на мастера давно лежала в папке редколлегии. В обеденный перерыв я бегал в комнату редколлегии заводской газеты и спрашивал: почему не пошла в последнем номере? Но там сидят люди отговорчивые и многообещающие, и поэтому только сегодня мне удалось увидать оттиск набранной моей заметки. Я стащил оттиск и торопился показать Григорьеву.

Но он, наверное, был чем - то недоволен. С утра был неразговорчив, не подходил ко мне и не спрашивал обычное: «Ну, как дело идет?» «Идет», отвечал я обыкновенно ему ободрившись.