С Ермаком на туманную Африку

В жизни Медведев так не бегал. Когда оставалось ему подняться на последнюю горушку метров тридцать высотой, он, сбросив лыжи и не теряя секунд на поиски еле видной тропы, чуть ли не на четвереньках вскарабкался к маяку и из последних сил поднялся по серпантину винтовой лестницы. Едва успел вставить новую лампу и маяк облегченно замигал, как суденышко, которому до встречи с камнями оставалось не больше мили, резво поворотило в открытое море.

... – Да, про маяк на Асаче я никогда не забуду, – закончил Медведев, набивая свою трубку. – У нас ведь какая забота? Чтобы ничего не приключалось.

Он выпустил клуб дыма и с удивлением оглянулся на люк. Кто-то старался приподнять крышку. Из попыток ничего не вышло, и сквозь щель донеслось обидное поскуливание.

– Неужели Ромка? – ахнула Люба. – Как же он сумел?

Я приподнял крышку, и к нам запрыгнул огромный пес. Он радостно бросился к Медведеву, но, странно скособочившись, замер, привалившись к основанию оптической системы.

– Ром, дорогой мой, – говорил Медведев, поглаживая собаку. – Приятель ты мой по несчастью. Видишь ли, – он повернулся ко мне, – сначала Ром лапу сломал, а через день у меня приключение. Мы и лежали с ним в лубках, пока корабль не пришел. Он на меня смотрит, я на него. Будто говорили друг другу: держись, дружок.

– Как же он с нами за ягодой теперь пойдет? – сказала Люба.

– Где же здесь ягоды? – изумился я. – Скалы кругом.

Нашли мы место, – ответил Медведев. – Предшественники наши не смогли, а нам удалось. Правда, забираться туда нелегко. На полянку лезешь по веревке, по веревке и спускаешься. Доморощенный альпинизм.

У маячных дверей нас поджидала Кэри. По каким-то своим собачьим соображениям овчарка в башню не пошла, зато, увидев нас, подбежала к Рому, обнюхала больную лапу пса и потом только потерлась о ноги Медведева. Кэри явно беспокоилась за Рома, и пока мы возвращались к домикам, сдерживала себя, не обгоняла нас, следя за травмированным псом, который осторожно прыгал по ступенькам.

– Ничего, "Ром, – сказал Медведев. – Выберем с тобой время, сходим в Каменистую, может, на ключах тебе полегчает.

– На каких ключах? – спросил я.

– Горячие источники там, – сказала Люба. – Прямо в море. При отливе видно – фонтанчики со дна бьют. Морские ванны можно принимать. Только далековато, не часто соберешься: на маяке хлопот много. Когда приехали сюда с Борисом, думали, что нечем время занять будет, да Саша скучать не дает. И к лучшему: когда людей рядом нет, без работы не проживешь. Даже опасаешься порой, ну, построим переход к дизельной, а дальше?

– Как что дальше? – удивился Медведев. – Гостиницу начнем строить. Глядишь, кто и навестит...

Мы сидели в кают-компании, самой просторной комнате на маяке, пили чай с голубичным вареньем – ягоду собирали на той самой полянке, куда без страховки не забраться, – и постепенно готовили себя к расставанию. Но странное дело, вроде по всем житейским канонам надо было отрешаться от веселья, привыкать к тому, что катер вот-вот застучит мотором и до самого июня так и жить колонистам с Кроноцкого вшестером, общаясь с Большой землей разве что посредством морзянки, а не слышалось грусти в голосах. Медведев то подкладывал мне морской капусты собственного посола, то спрашивал у Левина, не думал ли тот об антенне – пора бы начинать ставить, а то пойдут шторма до весны, а зря, что ли, телевизор по морю везли! Он успел даже поспорить с коллегами о конструкции камина для кают-компании, одобрительно кивнув в конце разговора, а вернувшись из дизельной, улыбался, проводя рукой по корешкам книг. Он просто снова был дома и радостно убеждался, что отсутствие, хоть оно и затянулось, ничего не изменило, что порядок, который был дружно заведен здесь, не пострадал, а стало быть, заведен верно.

– Послушай, – сказал я, – а не тяготит порой и безлюдье и то, что оторвался от людей, от городов?

– Тяготит? – переспросил Александр. – Да ведь и в городе иной раз не знает человек, куда тоску загнать. Только, понимаешь, в чем суть. Мы же не робинзоны, нас не крушение сюда забросило – работать приехали. Год прожили, и назад не тянет. Ну, а устанем друг от друга, тогда и посмотрим, возвращаться ли, на другой ли маяк уходить.

– Не забудьте, – сказала Люба, – «африканцы» сиамского котеночка просили. Передадите?

– Что у вас здесь, целый зоопарк? – изумился старпом с нашего судна, молчаливо отхлебывавший чай из стакана.

– Какой там зоопарк! – сказал Левин. – Кошки да собаки. Это у тех, кто до нас здесь жил, рассказывают, лихой поросенок водился. За начальником по пятам ходил, даже на охоту с ним увязывался.