жену, от которой его может освободить только
смерть.
Пуаро, все еще понятия не имея, о чем, собственно говоря, идет речь, тем не менее с готовностью подтвердил:
– Да, это ужасно, вы правы...
О'Брайен спросила:
– Рассказала вам сестра Хопкинс, как мы с ней писали друг другу об этом деле и как наши письма разминулись в пути?
– Нет, этого она мне не рассказывала, – правдиво ответил Пуаро.
– Подумать только, ведь я увидела в другом доме то же фото, а сестра Хопкинс в тот же день услышала все об этом от докторовой экономки!
Это, – вставил Пуаро, – весьма интересно. Он пустил еще один пробный шар:
– Мэри Джеррард, она знала... об этом?
– А кто бы ей рассказал? Уж конечно, не я и не Хошсинс. Да и какая ей от этого была бы польза?
– Вы правы, – со вздохом согласился Пуаро, – пользы ей от этого не было бы никакой.
Элинор Карлайл...
Через разделяющий их стол Пуаро испытующе смотрел на нее. Они были одни, если не считать тюремщика, который наблюдал за ними через стеклянную стенку.
Пуаро отметил умное лицо с высоким белым лбом и изысканную форму ушей и носа. Прелестные четкие линии, говорящие о гордости, сдержанности и о чем-то еще, быть может, о затаенной страстности.
Он сказал:
– Мое имя Эркюль Пуаро. Меня прислал доктор
Питер Лорд. Он думает, я могу быть вам полезен.
Элинор проговорила, словно припоминая что-то:
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.
Рассказ