В ВАРШАВЕ есть женская тюрьма - «Сербия». Почему «Сербия» - никто толком не может объяснить. Одни говорят, что в этой тюрьме царское правительство держало в 1877 - 78 гг. пленных турок, а другие - что в этой тюрьме держали тогда настоящих сербов, которые бунтовали против своего собственного «освобождения». В настоящее время польское правительство, унаследовавшее вместе с царским уголовным кодексом, который по сей день действует в независимой Польше, и тюрьмы, держит в «Сербии» кроме уголовных преступников также коммунисток и комсомолок.

«Сербия» или, как комсомольцы говорят более современно - «Югославия», отделена от «Павиака» (мужской тюрьмы) довольно высокой перегородкой, которая по мере укрепления польской буржуазной государственности поднимается все выше и выше. Из - за этой перегородки мы, сидящие в «Павиаке», наблюдали жизнь наших комсомолок в «Югославии». Условия жизни в «Сербии» гораздо тяжелее, чем в мужской тюрьме. Между ключником, скажем, и ключницей есть большая разница. Ключник самый зверский имеет больше такта - как это ни странно, - чем старая баба - ключница. Здесь до известной степени играет большую роль момент чисто, я бы сказал, физиологический. Есть старые бабы, ведьмам подобные, у которых вид молодой, цветущей девушки вызывает приступ бешенства. В варшавской «Югославии» молодые, цветущие комсомолки сидят за решеткой, а старые преимущественно ведьмы - ключницы со связкой ключей в руках имеют полную свободу отравлять им даже тюремную жизнь.

Есть еще целый ряд моментов, которые в женской тюрьме тяжелее и острее, чем в мужской.

А все же как гордо и как смело комсомолки действуют в тюрьме.

«Югославия» всегда и почти при всех условиях - за голодовку, за открытую борьбу, напролом, с тюремной администрацией. Когда мы взвешивали условия и совещались, принимать ли бой или при помощи дипломатических переговоров с начальником тюрьмы отсрочить его, - комсомолки прислали нам «гринсы», где нас обвиняли в оппортунизме, в бесхарактерности, соглашательстве. Если письменное воздействие не помогало, комсомолки (в «Югославии» почти 90% комсомолок) действовали и ставили нас перед лицом совершившихся фактов.

Такой факт имел место 1 января 1926 г. В тюрьмах, как известно, существуют потребительские коммуны. Все, что каждый получает в «передачах», идет к общему хозяину, который снабжает всех заключенных данного отделения. Начальники тюрем обыкновенно ведут «идеологическую» и организационную борьбу с этой «коммунистической заразой» в тюрьме. «Идеологическая» борьба выражается в том, что начальник беседует с некоторыми рабочими парнями и обещает им лучшие условия, если они не будут отдавать свои передачи общему хозяину, а будут их сами потреблять. Этот метод обычно не дает результатов. Организационная борьба с коммуной сводится к запрету передавать из одной камеры в другую («Павиак» - тюрьма одиночных камер). Заключенные «Павиака» обыкновенно в таких случаях вели переговоры с начальником, а на деле коммуна существовала, несмотря на запрет. В «Югославии» было хуже. Там ключицы действительно исполняли приказ начальника. «Югославия» требовала, чтобы «Павиак» действовал. А «Павиак» вел переговоры. Для борьбы не было благоприятных условий. Комсомолки все же решили, что коммуна должна существовать. Они выносили каждая свое продовольствие на прогулку и во время прогулки делили между собой. Несколько дней это «преступление» прошло незамеченным. 1 января 1926 г. инспекторша открыла этот «страшный заговор» и настояла перед начальником тюрьмы, чтобы передачи у «югославянок» были в наказание отобраны. «Югославянки» не хотели отдать передачи. На них бросились ведьмы - ключницы. В ответ на это нападение - «Интернационал». Мы, заключенные «Павиака», гулявшие в этот момент на тюремном дворе недалеко от «Югославской» перегородки, подняли неистовый вой: «Бьют девушек, бьют политзаключенных, бьют политзаключенных!». Нас окружили, и при помощи оружия втолкнула обратно в камеры. Но и в камерах через решетки мы продолжали эту музыку. Народ собрался вокруг тюрьмы и начал волноваться.

Несмотря на Новый год, прокурор приехал в тюрьму, и дело закончилось полной победой «югославянок»: коммуну легализовали.

Это только один из многих фактов.

Жизнь комсомолок в тюрьме не исчерпывается только одной борьбой с администрацией. Комсомолки славно учатся. После двух - трех лет тюрьмы они преображаются почти в ученых и теоретиков. В «Югославии» самым серьезным образом изучают «Капитал» Маркса. Если встречаются трудности, а это часто бывает, особенно в первых главах первого тома, - идут «гринсы» на «Павиак» с запросами.

Надо признать, что в проявлении инициативности «югославянки» довольно часто идут впереди мужских тюрем. На «Югославии» своя почта бывает налажена лучше и скорее, чем на «Павиаке».

Из наших комсомолок - арестанток бьет хорошая боевая жизнерадостность. Они всегда веселые. И как хорошо бывает гулять недалеко от «югославской» перегородки под обстрелом улыбок «югославянок», выглядывающих через решетки из своих каменных мешков!

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.