К тайнам двух океанов

Моя задача – провести съемку только в одной точке огромного Арктического бассейна. Но вместе с другими исследованиями она даст широкое представление о температурном режиме во всей водной массе, колеблющейся от нескольких метров до пяти километров, о степени солености и плотности жидкости, ее химическом составе.

Наблюдения за температурным режимом вод в Северном Ледовитом океане показывают, что сразу подо льдами находится собственно полярная вода, температура которой близка к точке замерзания; чуть глубже – слой более теплой воды, имеющий повышенную соленость, в самом глубоком слое температура опять понижается. Средний – самый теплый – слой учеными рассматривается как продолжение ветвей теплого течения Гольфстрим.

В свое время советские ученые открыли подводный хребет Ломоносова, который разделяет всю котловину Северного Ледовитого океана – от Земли Элсмира до Новосибирских островов – на две части. Даже льды дрейфуют в этих котловинах в разные стороны, а подводные течения мигрируют еще причудливее. По остаткам морских организмов и анализу проб грунта советские геологи установили, что за последние 50000 лет приток теплых вод в Северный Ледовитый океан прерывался во времена оледенения, а около 100 миллионов лет назад

на месте океана вообще была обширная суша. Эти геологические факты добыты огромным трудом, но еще большая работа впереди.

Огромный интерес для будущего представляют сейсмические явления, отмеченные в западной части котловины. Установлено, что пояс землетрясений тянется от Исландии через Гренландское море к Шпицбергену, а затем вдоль сибирского побережья к морю Лаптевых, откуда переходит на Верхоянский хребет и смыкается с главным сейсмическим поясом планеты – в Тихом океане. Исследование этой особенности Арктики – огромная научная задача будущего, которая может открыть совершенно новые перспективы поисков всевозможных полезных ископаемых. И грунт, поднятый со дна, – это тот «ключик», который помогает геологам «заглянуть» глубоко в недра.

...Наконец шлем наполнился туманом. Стало прохладно. Это я перешел «точку росы».

– Нельзя ли всплыть поскорее? – спросил я. – Туман, ничего не видно!

– Декомпрессию прошел! – ответил Прапор. – Можешь всплывать быстрее!

Взглянув наверх, я увидел сквозь прозрачную воду синеву неба. На радостях даже забыл стравить воздух. Не успев опомниться, я поплавком вылетел на поверхность. Хотя кругом было белое безмолвие, все же обрадовался, что благополучно покинул холодную и все еще неуютную толщу Арктики.

Невольно вспомнились слова отважного первопроходца Арктики Роберта Пири: «В Арктике шансы всегда против исследователя. Незримые хранители тайны обладают неисчерпаемым количеством козырей, которые они предъявляют смельчаку, дерзнувшему вступить с ними в игру. Жизнь там собачья. Но работа достойна настоящего человека...»

И все же жить в Арктике надо, а работать просто необходимо, поэтому на затерянной в океане льдине работает горстка людей, опуская до самого дна. ровную цепочку приборов с тяжелым батометром, который фиксирует температурный разрез всей толщи. Из каждого прибора – проба воды: химсостав, плотность, температура, содержание примесей и органики. Посреди Северного Ледовитого океана рождается наука, раскрывающая тайны белого безмолвия.

Сергей РЫБАКОВ. За двадцать с лишним лет исследования Антарктики биологами был собран значительный коллекционный материал из многих прибрежных районов. Были описаны сотни новых для науки видов животных и водорослей. Однако оставалась неисследованной флора и фауна у самых берегов Антарктики, где она находится, казалось бы, в крайне неблагоприятных условиях (предельно низкие температуры, тяжелые ледовые условия, короткий период солнечного освещения). Первые же спуски под припай позволили обнаружить уникальную фауну, поразившую ученых своим обилием и разнообразием.

В составе одной из групп гидробиологов-подводников антарктической экспедиции удалось поработать и мне. Моей главной задачей являлась фотосъемка.

Как это ни парадоксально, но нырять со льда в воду в суровых условиях Антарктиды оказалось значительно проще, чем в любом другом месте спускаться со шлюпок или корабля. Холод и ветер не заставляют водолаза лезть отогреваться под воду, как это бывает почти всюду. Пробить прорубь в толще льда, правда, трудно, но зато на него можно поставить палатку и пользоваться ею довольно долго.

Придерживаясь за край проруби, я смотрю вниз. Кажется, что между маской и дном пустота. Очень непривычное ощущение – кружится голова, как будто стоишь на краю пропасти. Шевелю ластами, чтобы приобрести начальную скорость, а потом по инерции скольжу вниз. Поддерживая отрицательную плавучесть, словно парашютист, парю над дном. Вода морей Антарктиды, кроме летних месяцев, исключительно чиста и прозрачна. Водолаз виден из проруби даже на глубине до 60 метров. Аквалангист наблюдает снизу прорубь так же четко, как астроном Луну на темном небе. Снизу лед напоминает свод гигантской пещеры, края которой растворяются в сиреневой дымке. Фиолетовый кристалл воды пронизан лучами света, повторяющими очертания трещин и образующими световой лабиринт. Течение медленно несет планктонные организмы, поражающие необычной формой: большинство имеет многочисленные ножки, щетинки, усики, глаза висят на стебельках. Встречаются медузы гигантских размеров.

Проплыв из проруби к острову, я очутился в сказочном ледяном царстве, в изящных хрупких кустах ледяных кристаллов. Интереснейшее явление – образование донного льда. На глубине 8 – 10 метров везде от берега спускались пирамиды и замки из острых плоских кристаллов, пересекавшихся под разными углами. Под натиском льда часть животных отступила на глубину, а других он просто «захватывал» и всплывал под припай вместе с вмерзшими животными.

Классическое ледоведение считало, что лед нарастает зимой, а стаивает летом. Однако наблюдения за подводной частью льдов показали, что нижняя его поверхность не увеличивается даже в самые суровые морозы. Лед, оказывается, стачивается подводными течениями. Вообще процесс образования льда – ключ ко многим тайнам.

Порой столбик льда помогает проникнуть не только в тайны Антарктики, но и в прошлое всей планеты. Гляциологи утверждают, что, изучая лед, можно установить состав воздуха во времена... Колумба или реконструировать климат и его «капризы» за прошлые века. На разных глубинах в подводной части айсбергов можно найти частички грунта, по которым вполне восстанавливается история рождения и возраст ледяного острова. Один из знакомых океанологов заметил, что теория – правая рука науки, а левая – наблюдения. Так что без наблюдений за льдом, без сведений о динамике его таяния уже нет и полноценной науки. Никто и никогда не занимался систематическим исследованием льдов из-под воды, особенно у полюсов. Новый раздел науки о льдах можно уже назвать «подводное льдоведение»...

...Донный лед вплотную примыкал к полям морских ежей и звезд самых различных размеров и расцветок. Звезды, усыпанные яркими пятнами, достигают в поперечнике 30 – 40 сантиметров. Ежи несут на иглах толстые подушки из красных водорослей, предохраняющие их от нападения морских звезд. Среди ежей и звезд поднимаются розово-оранжевые кустики альционарий, а россыпи камней покрыты пушистым светлым ковром непонятных «мхов». Мой взгляд привлекли нежные цветки, но стоило протянуть руку, как они ловко прятались внутрь своих тонких стебельков. На глубине 40 метров я попал в царство асцидий – животных, напоминавших высокие вазы. Несомненно, самые красивые из всех донных животных – это прекрасные нежные существа актинии, напоминающие распустившиеся цветы хризантем или георгинов. Сходство, конечно, чисто внешнее. Это не цветок, а хищник. Цилиндрическое тело актинии нижней частью плотно прикрепляется к скале, а многочисленные щупальца постоянно находятся в движении в поисках добычи.

Залюбовавшись живыми цветами, я забыл, что нахожусь на глубине 45 метров, где уже начало подкрадываться глубинное опьянение. Воздух становился густым и вязким, с привкусом металла. Наверное, пора подниматься! Помедлив, я все же раскинул руки и спланировал к сплошным зарослям арктических губок. Они переливались всеми цветами радуги. Я находился в каком-то сказочном музее с фантастическим количеством цветных экзотических экспонатов. Глубиномер показывал 58 метров. Становилось все холоднее. Глубина манила. Я вспомнил случаи, когда аквалангист, увлекшись экзотикой подводного мира, так и оставался там навек.