Хрупкие, как первый ледок,

Тонкие, как месяц,

Сизые косы!

А вот и ты, холодноглазая,

Такая осенняя.

Ты возвращаешь меня из детства, из деревни

На городские круги.

Почему при тебе я страдаю,

Как будто мои уши наделены

Ужасной оттопыренностью?

Ты покупаешь прозаичный картофель,

И мои уши вроде бы на месте. Здравствуй!

7

«Итак, товарищи, к следующему семинару готовьте аорист. Будьте более чем внимательны к старославянскому языку, ибо зачет на носу. Я же лепета жалкого не прощаю», – речитативом выговаривала длинная, сухая и желтая, как кукурузный стебель, преподавательница. Мы прозвали ее Ижицей. На каждой лекции она пугала нас «чудищем обло, огромно, стозевно и лайяй» – зачетом.

Я сидел за последним столом. Все было безынтересно: желтая Ижица, унылые затылки студентов, черная доска, убийственно скучные голые стены, мертвый старославянский. Я лениво потянулся и уставился в угол, расцвеченный солнцем под павлиний хвост.

– Вам особенно, молодой человек, – ковырнула

меня взглядом Ижица. – Вы с головой, но лентяй. Как

бы вам не пришлось блистать восхитительной твердостью духа под моими пытками на зачете.

Она никому не прощала нелюбви к ее предмету.

– Если вы и в дальнейшем намерены манкировать старославянским, то он вам сослужит такую службу, какую Ахиллесу сослужила его пята. Аудитория повернулась ко мне. Кто смотрел с улыбкой, кто с ободрением, кто со священным испугом (эти с первых рядов). Я искусственно вздохнул и отвернулся к окну.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• …
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• 10
• …
• 28
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.