Клоун Юра Куклачев очень похож на маму. Похож: настолько, что однажды, когда Валентина Федоровна пришла в новый цирк на Ленинских горах, то пожилая, ко всяким неожиданностям привыкшая на службе вахтерша не удержалась, всплеснула руками:

– Юрка-а!.. Прямо так, в платье через всю Москву и приехал?

Внешне Юра очень похож на свою маму. Но в том, что он стал артистом цирка, «виноват» отец Юры, Дмитрий Семенович. По специальности он шофер, часто ездил в дальние рейсы и, возвратившись домой, всякий раз дарил сыну купленную в дороге книгу сказок... До сих пор цела у Юры эта «сказочная» библиотека. Да что там цела: к десяткам книжек, привезенных когда-то отцом, прибавилось нынче множество тех, что сумел во время гастролей достать сам. Чего здесь теперь только нет: русские сказки, грузинские, французские, таиландские... К ним обращается молодой клоун, чтобы постигнуть природу народной фантазии и народного юмора. А ведь именно они отличают лучшие цирковые номера Куклачева, именно они придают своеобразие творческому его стилю, в основе которого, конечно же, лежит древнее искусство российских скоморохов... Но это разговор уже о нынешнем дне. А тогда, в счастливые времена детства, сказки поддерживали в мальчишке уверенность, что все на свете возможно, надо только хорошенько этого захотеть. Всячески поддерживал в сыне эту уверенность и отец. А может быть, сам в это свято верил?.. Однажды, во всяком случае, когда они рядом сидели в цирке и маленький Юра, не сводя взгляда со своего тезки Никулина, горячо шепнул отцу, что тоже хочет стать клоуном, отец лишь плечами пожал: «А что нам стоит дом построить?»

Взял сына за руку, и в перерыве они встали и пошли за кулисы – посоветоваться со знаменитым клоуном, с чего начинать. Правда, в тот раз они его не нашли – с Никулиным Куклачев встретился, когда уже был студентом циркового училища. Но не в том суть. Разве это не прекрасно – заблудиться за кулисами и часа полтора потом – пока служители, наконец, не хватились – вольно бродить по цирковым закоулкам и во все глаза смотреть на то, чего никогда не увидят люди, прочитавшие мало сказок...

Сам Юра Куклачев считает, что судьба его решилась в тот день, когда они с отцом отправились за кулисы. Дмитрий Семенович, правда, и по сей день предпочитает зрительный зал, – пусть это будет просторный амфитеатр нового московского цирка или не оченкудобные ряды в одном из старых областных центров. Может быть, кроме всего прочего, сказывается многолетняя привычка к дальним рейсам – он побывал во всех городах, где гастролировал сын.

Как-то раз в Витебске, когда Юра, провожая отца на самолет, спешил к выходу на посадку с авиационным билетом в руке, его схватил за руку незнакомый человек: «Стоп – ты куда это?!.» И Куклачев – с ним такое бывает – поддался искушению, сделал удивленные глаза: «Как куда? Домой – хватит!» Нарочно попробовал вывернуться движением, предполагавшим, что некоторую свою вину он, конечно, сознает, и человек в ответ перехватил его покрепче, а другой рукой торопливо стал шарить по карманам: «Домой собрался, ишь ты, артист! А это что?.. Видишь, сколько билетов в цирк – восемь штук! Всю родню поглядеть на него собрал, а он – домой!.. Завтра как хочешь, понял, а сёдня только попробуй улететь!..»

Вокруг них собралась толпа. Поймали в аэропорту клоуна, который хотел тайком удрать с гастролей, – чем не представление?

Дмитрию Семеновичу это дало основание рассказывать потом родным, что Юру с гастролей не отпускают, а для самого Юры это маленькое событие послужило поводом в который раз поразмышлять о природе смешного.

В самом деле, не в цирке же во время представления оно возникает – ежеминутно, ежесекундно рождается в толпе на улице, в переполненном троллейбусе, на полупустом стадионе... Надо только уметь увидеть это смешное и услышать. Юрий Куклачев не скрывает, что подсматривать смешное, помогать ему явиться на свет – это его любимое занятие. Правда, не всегда благодарное. Бывает, подмигнул в трамвае трехлетнему карапузу, а молоденькая его мама тут же гордо приподнимает подбородок и станет за окно глядеть: а то приставать начнет. Перед сытым бульдогом на улице сделал шаг в сторону и, приподнимаясь на цыпочках, спиной прижался к забору – дородная дама окидывает тебя презрительным взглядом: трус несчастный.

Интересная все-таки штука: как мы воспринимаем друг друга. Давно, конечно, известно, что вйлшебников теперь нет. Нынче можно не опасаться, что старушка, которой ты отдавил ногу в очереди, вдруг обернется прекрасной феей. Какая фея – ей за внуком в детсад спешить надо... Все так, но неужели не осталось никакой надежды на то, что случайный прохожий – если и не старый волшебник, то, во всяком случае, начинающий фокусник?..

Был у Куклачева случай, когда по дороге на «Мосфильм» он попросил таксиста поспешить, и тот поинтересовался, ехидно прищурившись: «Сниматься, что ли, торопишься?» «Пока не сниматься – пробоваться». «И кого же ты играть будешь?» «А угадай-ка!» «Бандита какого-нибудь?.. Разбойника?» «А если клоуна?..» «Клоуна?! Что не дано, то не дано...»

Таксист, усмехнувшись, отвернулся, не разговаривал больше и головы не поворачивал, даже деньги взял и сдачу протянул потом – все не глядя, только на полной щеке играла ухмылочка...

Был случай другой: когда в троллейбусе Куклачев пробовал отшутиться от подвыпившей компании, а она шуток не понимала, и не понимал, как это иногда случается, весь троллейбус: еще, мол, и шутит. Но тут на остановке вошла в салон красивая молодая женщина, увидела Куклачева и вдруг восторженно воскликнула: «О, паяццо!..» Естественно, что в этой ситуации радость Юры была, что называется, неподдельной. И в ответ на широкую улыбку женщина горячо расцеловала его. Этих, подвыпивших, вытолкали из троллейбуса стремительно: чтобы, не дай бог, симпатичная иностранка чего не заметила. А она все пыталась рассказать, что на Кубе любят русского клоуна, что на телевидении есть даже еженедельная программа, в которой обязательно показывают «паяццо Ю-ра» с его очаровательными кошками, а слушатели поддакивали, покачивали головами и украдкой друг на друга виновато поглядывали: своего, родного чуть было не дали в обиду – надо же!

И еще один случай – пожалуй, классический. Как-то Куклачев опаздывал на представление и «входить в образ» начал уже в метро. Неподалеку от себя увидел неприступно-мрачного человека, и раз и другой попробовал ему дружелюбно улыбнуться, но тот еще больше помрачнел и отвернулся – перед этим лишь смерил Куклачева с головы до ног подозрительным взглядом.

Буквально через несколько минут Юра уже вышел на манеж и вдруг в одном из ближних рядов увидел того самого попутчика, которому перед этим он тщетно пытался поднять настроение в вагоне метро. Теперь об этом заботиться было уже не надо: клоун еще не успел и пальцем пошевелить, а человек уже помирал со смеху...

Вот ведь, выходит, какое дело: чего это нам улыбаться по дороге в цирк? Пришел туда, нашел свое место, сел – это другая музыка. Тут, ухе ты

меня за руль за пятьдесят посмеши вволю – за этим я сюда и приехал...

Кому-то может показаться, что в такой постановке вопроса есть свой резон. И что клоуну Куклачеву надо бы объявить выговор по административной линии: за использование не по назначению внутренних резервов производства. Но в том-то и штука, что в данном случае происходит обратное: не расходует он эти самые внутренние резервы – тщательно копит. Ведь клоуну, как, может быть, никому другому, необходим богатейший психологический опыт. Собирать его приходится по крупицам. И понимающую улыбку и недоверчивый взгляд – все сюда.

Бывает, с незнакомым человеком перекинулся ты мимоходом парой ни

чего не значащих фраз, или просто один из вас другому дружески подмигнул, и тебе вдруг покажется, что добра в мире в этот миг стало хоть на

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.