Входя сюда, стряхните пыль пустыни

В старинном предании есть адрес этого подвига: излучина Сырдарьи, та самая, до которой доходило войскоАлександра Македонского. Там и сегодня покажут вам следы кирки, дробившей скалу. Можно, разумеется, найти иные объяснения отметинам на камне – ветер, талые воды, время. Отбросьте сомнения, верьте преданию: слишком много надежд отразилось в нем.

И вот что знаменательно: в излучине у скал Фархада взяли начало оросившие Голодную степь искусственные реки, рожденные по декрету, подписанному Владимиром Ильичем Лениным в мае 1918 года.

А за Голодной степью, на запад, начинаются Кызылкумы, покорение которых продолжается в наше время.

Французские географы Жаклин Божё-Гарнье и Жорж Шабо в своих «Очерках истории городов» писали: «Город – плод усилий природы и человека». А потом сочли необходимым сделать особую оговорку: «Молодые города Советского Союза дают яркий пример торжества техники над природой».

Знаменательная оговорка! Но все же надо бы внести в нее поправку – речь идет не столько о торжестве техники над природой, сколько о союзе человека с природой. Лишь в таком союзе выгадывают обе стороны – и люди и среда, которая их окружает.

Как прозвучали бы сегодня слова: «Столица Сахары». Пожалуй, большинству из нас послышалась бы горькая ирония – что за столица может быть в пустыне! Разве что руины древнего города, занесенные песками величайшей африканской пустыни.

А вот у пустыни Кызылкумы, в Средней Азии, есть столица. И ее воздействие – экономическое и культурное – ощущается на тысячах и тысячах квадратных километров. Сопоставьте, год за годом,. карты этой территории – геологические, почвенные, растительные, мелиоративные, промышленные, климатические, транспортные и прочие – и вы ощутите перемены, пришедшие в пустыню из города Навои.

Уходят отсюда в дальние маршруты геологи – и на карте появляются новые значки месторождений нефти, газа, графита, бирюзы, бентонита, соли и самого ценного ископаемого – воды. Проходит время, и рядом со значком пэдземной кладовой появляется решетчатый контур – вышка или силуэт завода...

Отсюда, из Навои, стартуют самолеты, рассыпающие над песками семена, которые прорастают травами новых пастбищ, деревьями новых лесов; и вот она, одна из многих черт, характеризующих силу союза с природой: на миллионе гектаров, взятых под опеку столицей Кызылкумов, появились не только отары каракульских овец, но и стада диких сайгаков.

Отсюда, как с плацдарма, все дальше уходят в глубь пустыни железная дорога, автострады, воздушные трассы, высоковольтные линии, газопроводы, радиорелейные магистрали.

И панелевозы с огромными деталями домов спешат в города-спутники. Да, у

города, которому всего-то два десятка лет, появились спутники, но здесь, в разбуженной пустыне, свои представления о сроках и расстояниях. И никого не смущает то обстоятельство, что «орбиты» спутников – в сотнях километров от Навои. Такова стратегия освоения – каждый город-спутник становится новым плацдармом наступления на пустыню.

Еще раз об именах: в них тоже отразились черты биографии младших братьев города Навои. О происхождении одного из них говорит название Учкудук – «Три колодца». Воды в них хватило ненадолго, пришлось срочно бурить артезианские скважины. А на месте другого города-спутника и колодца-то не было. Зато нашли здесь залежи камня, напоминающего мрамор, но усыпанного рыжими веснушками, словно брызгами кызылкумского солнца. За эти-то «веснушки» на белом кварце город назвали Зарафшан – «Золотоносный». А поскольку колодцев не было, проложили через пески и горы стальное русло, по которому течет – за сотни километров – вода Амударьи.

Так возникла первая в мировой практике пустынная городская агломерация, которую грех, конечно, называть пустынной. Хотя бы потому, что на каждого жителя здесь приходится больше воды и зелени, чем во многих вполне благополучных городах, расположенных в зоне умеренного климата.

Это своеобразный эталон комфорта для обитателей разбуженной пустыни, образец для пастушьих и земледельческих селений в гигантском треугольнике, на вершинах которого стоят Навои, Зарафшан, Учкудук.

Сотни лет смысл жизни чабана и его семьи сводился к тому, чтобы разыскать в песках корм для овец и поспеть с отарой к колодцу – пусть бы в нем плескалась хоть соленая вода. И кто бы стал сажать дерево рядом с юртой, которую завтра придется навьючить на верблюда и перевезти на новое место! Что ж, без многого обходились. И очень многого даже не представляли. Но вот строительные отряды, снаряженные в Навои, Зарафшане, Учкудуке, помогли возвести на перекрестках чабанских троп селение с домами из кирпича и сборного железобетона, со школами, больницей, Дворцом культуры, парком и стадионом, с фермами, мастерскими и ветеринарной лечебницей. Провели сюда электричество, газ, воду, а на соседней горе поставили телевизионный ретранслятор, и семьи чабанов увидели Москву и Ташкент.

Что ж, к доброму люди привыкают быстро: все, без чего здесь испокон веков «обходились», стало нормой для жителей Тамды. И других селений, поменьше, которые возникли на пастбищах, где находит сейчас обильный корм и воду миллион каракульских овец.

Уже одно это могло бы полностью оправдать усилия и затраты, которых потребовало создание плацдармов наступления на пустыню. Но замысел был и шире и смелее. По решениям съездов КПСС в этом крае были разбужены, организованы, умножены производительные силы, превратившие Навои – вместе с прилегающей к нему зоной – в крупный экономический район. И скоро он стал достойным партнером в планах кооперирования и специализации народного хозяйства страны.

Если можно говорить о возмужании городов, то наступает оно в лору, когда город, который до того лишь рос под опекой своих старших собратьев, начинает и сам делиться плодами своего труда и творчества. И характерно, что сначала город Навои стал делиться своим опытом – опытом роста.

Так, первое авторское свидетельство на изобретение навоийцы получили на скоростной способ установки высотных конструкций. «У нас просто не было другого выхода, – объяснят потом авторы. – Еще не прибыли высотные краны...» Й высотные конструкции стали собирать... на земле, плашмя, так, чтобы основание конструкции примыкало к готовому фундаменту. Потом закрепили стальные тросы на верхушке конструкции, приладили систему блоков, и за пару часов стальная громадина встала во весь свой стометровый рост. И ветер развернул заранее прилаженный флаг. Секретов здесь таить не стали, и когда понадобилось поднимать подобные конструкции в других городах – Алмалыке, Бекабаде, Чирчике, – туда приехали на-воийские монтажники.