Минута триумфа

Действительно, что может быть почетнее, чем амплуа воздушного гимнаста!

Ты свободно и гордо паришь под куполом. И пусть она и не так уж велика, высота полета над ареной самодеятельного цирка, все-таки ты летишь в воздухе, как птица. Еще выше и свободнее, казалось, стал полет, когда Дикулис превратился в артиста «настоящего» – профессионального цирка. Но однажды, не подстраховавшись, в каком-то восторженном раже от ощущения свободного владения своим телом сделал неточное движение – и упал.

...Пришел в себя. Больничная палата. Рядом с его кроватью – другие. Попробовал привстать, повернуться – тело не подчинилось.

«Лежи спокойно, Валентинас!» – услышал он чей-то Добрый, ласковый голос.

Валентинас повернул, голову. Рядом с ним лежал юноша с очень светлыми волосами и очень большими глазами.

«Не двигайся. Тебе сейчас нельзя. Двигаться нельзя, а вот говорить можно, продолжал сосед Валентинаса. – Мы уже тут кое-что о тебе узнали. Друзья твои из цирка приходили. Но ты был без сознания. Тебе же говорил режиссер, что лонжу нужно прикреплять сразу же внизу, до того, как ты поднялся наверх».

Теперь Валентинас все вспомнил. Если бы он вовремя подстраховался лонжей, то все было бы в порядке. Ну, повисел бы в воздухе какую-то там секунду. А теперь...

А теперь был перелом позвоночника. Точно такой же, как у его соседа Сигитаса. И врачебный диагноз у них одинаковый, да и профессии: Валентинас – артист, Сигитас – художник. «Арт – по-французски искусство, так что мы оба артисты», – частенько говаривал Сигитас.

«Тебе легче, – отвечал Валентинас. – Рисовать-то можно и стоя, и сидя, и лежа, а вот лежачий артист цирка – это уже пиши пропало». Никто в больнице не предрекал Валентинасу трагического будущего, но по тому, как грустно переглядывались врачи, когда он спрашивал их о том, сможет ли он снова вернуться в цирк, Валентинас понимал, что ни один из них не верит в его возвращение.

И, наверное, они правы. Из палаты, в которой он лежит, как правдами-неправдами удалось ему узнать, еще никто не выходил на собственных ногах.

Отсюда выезжают только на колясках. И он выедет отсюда на коляске и приедет в цирк.

Вот хохоту будет. На арене – артист в инвалидной коляске. Посмеется-посмеется зритель, а потом начнет требовать: вставай с коляски, ну выехал на ней, посмешил нас, теперь вставай – работай.

А он не может встать.

Так думал Валентинас, когда через год выехал из больницы на коляске. Врачи сделали все, что могли. Верхняя часть тела работала точно так же, как и раньше, до падения, но нижняя была полностью парализована. Руки действовали, ноги – нет.

Ноги, которые Валентинас вот уже год совсем не ощущал, мертвым грузом лежали на коляске, а руки, ловкие, сильные руки быстро катили ее вперед.

Ехал Валентинас действительно в цирк, вернее, не в цирк, а в Каунасский Дворец профсоюзов, ехал, чтобы выхлопотать там место руководителя циркового коллектива.

«Как это здорово, что вы к нам пришли! Я вот как раз думу думаю, чтобы цирковой коллектив у нас организовать», – так встретил Валентинаса директор городского Дворца культуры Казимир Вашейкис.

И уже на следующий день появилось на афише Дворца объявление, приглашающее всех желающих заниматься в цирковом коллективе.

Часами, без минуты отдыха, занимался Валентинас с учениками. Хорошо, хоть руки у Валентинаса действуют, можно не только словом объяснить, но и руками показать, как и что делать.

Оказалось, напрасно волновался Валентинас: на своей коляске ловко разъезжал он по импровизированной арене, и самодеятельные артисты чутко реагировали на каждое его замечание.