Над Тибурсио Колке нависла смертельная опасность, но сам он не имел об этом ни малейшего представления.

Дело в том, что рядовой Тибурсио Колке дезертировал из армии – прямо с передовых позиций '.

В ожидании прибытия военно-полевого суда задержанного Тибурсио посадили под стражу. Никто не сомневался, что решением трибунала дезертир будет расстрелян. Никто, за исключением самого Тибурсио. Глубоко убежденный в своей правоте, он твердо верил: рано или поздно все разъяснится.

Тибурсио был очень удивлен, когда недалеко от деревушки Вилья Монтес был остановлен нарядом патруля и сержант потребовал предъявить документы. Какие у него документы"? Что он мог показать? Патрульные стали кричать на него, а потом, толкая прикладами, пригнали обратно в часть.

' Речь идет о войне 1933 – 1935 годов между Боливией и Парагваем, спровоцированной империалистическими монополиями США и Англии.

Справедливости ради следует сказать: в принципе он, конечно, знал, что нельзя самовольно оставлять свой полк. Но случай был особый, и Тибурсио свято верил в свою правоту... К тому яке какую роль мог сыграть уход одного стрелка? Таких, как он, в армии тысячи. А потом, он ведь не взял с собой ничего чужого. Ну разве только военную форму... Но тут он тоже не виноват – другой одежды у него просто не было.

Среди солдат нового пополнения один был из той же деревни, что и Тибурсио. Он-то и сообщил о смерти коровы. Может быть, для кого другого это событие может показаться незначительным. Только не для Тибурсио.

Когда год назад за ним пришли прямо в хижину и забрали в армию, дома остались старая мать, маленький каменистый участок земли, где они собирались посадить картошку, и корова. Если умерла корова, значит, должна умереть и мать. Тибурсио не успел вскопать участок и засадить его картошкой, а без него это сделать некому. Надежда была только на корову...

Тибурсио Колке сообщили, что его будет судить военный трибунал. Эта новость вызвала у подсудимого радость: вот теперь-то начальство во всем разберется!

В барак, где заседали три полковника – члены военного трибунала, Тибурсио вошел спокойно и бодро. Лицо его выражало почтительное уважение к высоким чинам. Он сел на скамью и улыбнулся. Было приятно, что в присутствии столь большого начальства ему разрешили сидеть. Такой оборот дела еще раз внушал уверенность: сейчас все выяснится, и, возможно, сегодня же вечером он сможет наконец отправиться домой, чтобы посадить картошку.

Тибурсио Колке совсем не понимал испанского языка. Может быть, кто-нибудь из членов суда и знал аймара2 – родной язык Тибурсио, – но вида не подавал.

К тому же полковники и не собирались терять много времени на солдата Тибурсио Колке. Окруженный четырьмя вооруженными солдатами, он так и сидел, улыбаясь, в течение всего слушания дела.

Один из полковников громко прочел какие-то бумаги, затем стали вызывать свидетелей-патрульных, задержавших Тибурсио. На вопросы патрульные отвечали охотно.

«Это хорошо! – думал Тибурсио. – Они подтвердят суду – я ничего с собой не унес... Разве только форму, но ведь всем известно, что другой одежды у меня не было!»

После опроса солдат вызвали сержанта, возглавлявшего наряд. Сержант, видно, был человеком неплохим, потому что после дачи показаний улыбнулся Тибурсио. Это тоже было хорошим признаком. И рядовой Колке улыбнулся ему в ответ.

У Тибурсио оставалась еще одна, самая последняя возможность объяснить причину дезертирства: председатель, как и положено в подобных случаях,

спросил, может ли подсудимый сказать что-либо в свое оправдание. Вновь ничего не поняв, Тибурсио лишь покачал головой.

Полковники удалились на совещание. Чтобы прийти к единому мнению, им потребовалось совсем мало времени. Когда читали решение, по которому подсудимый приговаривался к расстрелу, Тибурсио продолжал улыбаться.

Секретарь трибунала, капитан Рохелио Салинас, который вел протокол дела, был поражен поведением подсудимого. Участвуя в кампании с самого начала и давно работая в военном трибунале, он видел всякое, но такой выдержки и хладнокровия в ответ на смертный приговор еще не встречал.

Как может такой мужественный человек одновременно быть настолько трусливым, чтобы сбежать с фронта? Размышляя об этом поздней ночью, капитан Салинас не мог уснуть.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.