И никто, наверное, при этом понятия не имел о том, какая личная драма застыла вечным отзвуком в этих напевных строчках, какая тоска искала выхода в них... «Глубокая, непроходившая, неотвязная тоска по единственной чистой женщине, – признался поэт в исповеди, – которую поздно, к сожалению, встретил я в жизни... страсть семилетняя, загоречившаяся, с которой слилась память о лучшей, о самой светлой и самой благородной поре жизни и деятельности...»

Самоцветным камнем русской лирики назвал «Цыганскую венгерку» один из дореволюционных исследователей творчества и жизненного пути Аполлона Григорьева... Да, можно сказать, что всеми цветами радуги переливается не только «Цыганская венгерка», но и все другие стихи, посвященные Леониде Визард. Они светятся всеми эмоциональными оттенками – токами и полутонами глубокой, всепоглощающей, но безответной любви.

Кто знает?.. Быть может, жизнь Аполлона Григорьева сложилась бы по-иному, если бы его любовь к Леониде Визард имела иную развязку. «Она же была единственное, что могло меня поднимать», – сказал он в одном из писем вскоре после того, как эта девушка вышла замуж. К чести поэта надо сказать, что отвергнутая любовь не переросла, не выродилась в душе его – душе человека, прямо скажем, далеко не ангельского характера – в неприязнь, в антипатию.

Останься навсегда той чистою звездою, Которой луч мне прах душевный осветил...

С этой любовью он и сошел в безвременную могилу. И письма последних лет, пронизанные образом Леониды Визард, как и стихи, созданные в те же годы, свидетельствуют об этой страсти:

«Мне все в ней было мило, от ее глубины и простоты до ее апатичности и холодности... Я ведь не говорю, что она совершенство, а говорю только, что она была создана совсем по мне, равно как и я создан был совсем по ней!.. Только одна женщина в мире была совсем по мне... Одну ее только я бы не мог ревновать ни к кому и ни к чему... Зовите меня сумасшедшим... но я и умирая не поверю, чтобы эта женщина была не то, чем моя душа ее знала...».

Как сложилась дальнейшая жизнь Леониды Визард? Беззаботная жизнь богатой барыни, видимо, не могла удовлетворить Леониду Яковлевну, и она решает стать врачом. Училась на медицинском факультете в Берне, защитила диссертацию, стала одной из первых в России женщин – докторов медицины. Занималась врачебной практикой в Москве. Овдовела, когда ей было немногим более пятидесяти.

«С Леонидой Яковлевной я встретился уже стариком, – писал Сеченов в «Автобиографических записках». – Встретились мы, конечно, дружески, но судьба не дала продолжиться долго этому новому знакомству – ее съела болезнь; она знала, что болезнь смертельная, и умерла героем».

Она умерла в Москве в 1893 году на 58-м году жизни, на семь лет пережив мужа и – почти на целых три десятилетия – горемычного русского по- . эта, который обессмертил ее имя.

В дневниках Александра Блока под датой 13 августа 1914 года стоит одна строка:

«Ап. Григорьев – начало мыслей».

Записью этой Блок отметил начало большой работы, завершенной лишь два года спустя, – издания стихотворений Аполлона Григорьева. По крупицам пришлось собирать ему стихи и поэтические переводы Григорьева, рассеянные по страницам журналов и газет сороковых – шестидесятых годов. Он высоко ценил автора «Цыганской венгерки» и высказал свое отношение к нему в обширной вступительной статье «Судьба Аполлона Григорьева»... И в судьбе нескольких его стихов, прежде всего «Цыганской венгерки», великий поэт увидел пример истинного бессмертия, которое может обрести поэтическое слово и человек, произнесший его.

«...Григорьев, – писал Блок, – оставил такое прекрасное стихотворение, как «Вечер душен, ветер воет»... и такие единственные в своем роде перлы русской лирики, как «О говори хоть ты со мной, подруга семиструнная» и «Две гитары»... Все эти три стихотворения приближаются уже, каким-то образом, к народному творчеству...»

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.