Приехала девчонка налегке, а тут зима на носу, пальто теплого нет и заработать еще не успела. «Кем же мы будем, если не поможем!» Это из призывов к членам профкома.

Отпуск пообещали Нине Стороженко, потом стали задерживать, а Нина год дома не была, по маме соскучилась. Понять это надо! И Нину отстояла.

А такое: начинается утренняя смена, двоих-троих нет. Ага, из одной комнаты, спят, значит. Машину оставляет - и к телефону. Через сколько-то минут заспанные девчонки на месте. «Спасибо, Оксана, а то мы будильник завести забыли...»

Мелочи, детали! Так жизнь - она вся из деталей. Вот и живет Ксения Викторовна жизнью своих девчонок.

Платят они ей за это преданностью, откровенностью и любовью.

Ксении Викторовне шапки-невидимки не надо. Она знает все о каждой. Людка с выходных приехала грустная. «Мне бы твои заботы, Людка. Опять с парнем поссорилась!» А как же! Вот какой конфликт у бесшабашной этой Людки - одна в клубе вышла шейк танцевать, а парню это не понравилось, моралист!

А вот у Верочки причины для грусти посерьезнее - работает давненько, а дело плохо идет, зарабатывает немного. Дома в деревне родители пожилые, им помочь надо - картошку посадить, дом подремонтировать. Вот и надумала уходить Верочка. И заявление уже настрочила. А уходить-то не хочется, привыкла уже здесь. Ксения Викторовна брать расчет тоже смысла не видит; с Верой говорила подолгу, и хоть народу в обрез, выхлопотала ей отпуск, родителям помочь. «А вернешься - на цветную пряжу тебя поставим, может, лучше дела пойдут». Вернулась Верочка, на цветной пряже работает.

Девочки порой не замечают, что любовь их эгоистична.

«Оксана! На лыжах пойдешь! Если нет, мы тоже не пойдем».

И она идет. На лыжах. На комсомольский субботник. В кино. Едет в дом отдыха. Они и на танцы в парк ее летом зовут, но уж тут мама Оксана несгибаема. И тогда после танцев они вваливаются к ней домой - принаряженные, веселые, возбужденные.

Пожалуй, трудно сказать, кого девчонки больше в Ксении Викторовне видят - мать или подругу. Маме про парней не всегда расскажут, стесняются, и о неприятностях на работе стараются не говорить, не огорчить чтобы. Ксении Викторовне говорят все, не задумываясь о том, что переживает-то она тоже по-матерински, что здоровье ее не железное, уставать стала быстрее и голова побаливает все чаще...

Что же заставляет ее, мотальщицу Ксению Милостнову, приходить на комбинат за два часа до начала смены, портить себе нервы из-за этих девчонок, воевать с ними самими, хлопотать в профкоме, договариваться с мастером, чтобы отпустил очередную Джульетту пораньше, пока у милого не кончилась увольнительная, - да разве перечислишь их все, дела и заботы мамы Оксаны!

Когда сын приходил с уроков расстроенный и она знала, что в школьном этом конфликте правда не за учителем, душой не кривила.

- Так что же, - с умудренной улыбкой десятиклассника спрашивал сын, - «се ля ви»!

- Да, - отвечала твердо. - Ничего не поделаешь, есть на свете неумные люди и неумные дела.

Она хотела, чтобы сын был не хлюпиком, а мужчиной. Сын вырос чутким к несправедливости.

А про девчонок Ксения Викторовна говорит:

- Одни они тут, без семьи, без дома. Страшно, что обидеть могут, вот и хлопочу.

Противоречие! Да нет. Та же обостренная материнством ответственность за юные судьбы.

И еще - долг. Она сама говорит: «Мне ведь тоже порой хочется и домой пораньше прийти и зарплату получить побольше. Но раз уж выбрали меня на эту должность - надо работать». В парторгах Ксения Викторовна без малого десять лет.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.