Бог знает, с каких времен за этим старым кирпичным зданием закрепилось диковинное для сегодняшних дней название – «заведение святой Нины». Когда-то здесь действительно помещался церковный приют для девочек, потом долгие годы была обычная школа, а сейчас, кажется, какой-то академический институт.

А мне этот дом, стоящий на тихой улице старого Тбилиси, памятен иным. Мимо него пролегал путь в школу. В военные годы занимались мы во вторую смену. Уроки начинались часа в два, но выходили мы с ребятами заранее: нужно было побывать у госпиталя.

Все окна «заведения святой Нины», ставшего в те дни госпиталем для военных моряков, были забиты выздоравливающими матросами. Завидев нас, мальчишек, они вступали в разговоры, поручали купить папиросы, бросить в почтовый ящик письмо, которое тут же переправлялось вниз в подвешенной на бинте банке от американской тушенки.

Может быть, госпиталь так навсегда и остался бы в мальчишеской памяти этими вот окнами с веселыми, добрыми, на вид вполне здоровыми людьми, если бы в одно из холодных зимних воскресений не попал бы я внутрь вместе с бригадой Тбилисского Дворца пионеров.

В самодеятельности я не состоял по причине полной бесталанности, но в библиотеке был вполне своим человеком, а тут нужно было отнести несколько пачек книг для раненых и доставить обратно уже прочитанные. Словом, миссия моя была предельно простая, и я тут же мог отправляться обратно, но, конечно же, увязался вместе с агитбригадой, став при ней чем-то вроде «рабочего сцены» – таскал здоровенный футляр с аккордеоном, расставлял стулья для музыкантов... Сначала был концерт в большом, забитом людьми помещении, наверное, столовой, а потом мы пошли в палаты – к тем, кто не мог двигаться.

Не помню репертуара, да это, наверное, и не важно. Были песни – и военные и народные, были какие-то стихи и короткие скетчи, были танцы, зажигательные грузинские танцы.

Мы шли с этажа на этаж, из палаты в палату. Поначалу, входя к тяжелораненым, мы смущались и говорили испуганным шепотом, но постепенно чуткими детскими сердцами уловили, что не тишины, не сострадания, не жалости ждут от нас эти люди, не раз встречавшиеся со смертью лицом к лицу. Мы были для них символом жизни, олицетворением всего того, за что они сражались. И они требовали от нас, чтобы мы говорили громко и весело, пели во весь голос.

Я становился каждый раз где-нибудь в стороне и смотрел, как постепенно оттаивали глаза, стирались боль и страдания, словно бы по небу, только что прочно запертому тучами, пронесся легкий, ласковый ветер и вот уже распахнулась бездонная голубизна и заиграло солнце.

Столько лет уже прошло, но ощущение того удивительного волшебства, сотворенного в холодную военную зиму моими сверстниками из Тбилисского Дворца пионеров, не забылось. До сих пор уверен, что тот концерт был самым великим произведением искусства, которое мне довелось увидеть.

Недавно вот снова пришлось вспомнить о нем. Приехал в Тбилиси, чтобы написать об ансамбле «Цисарткела» («Радуга»), получившем премию Ленинского комсомола, а заведующий отделом эстетического воспитания Дворца пионеров Тамаз Александрович Перадзе начал свой рассказ об ансамбле именно с тех далеких дней: перед самой войной, в мае 41-го года, был открыт пионерский дворец, и первые выступления его самодеятельности состоялись именно в военных госпиталях. Оказывается, Перадзе сам был в числе маленьких артистов, врачевавших защитников Родины великою силою искусства. И ощущения, воспоминания наши были очень схожими, вот только в адресе госпиталя мы с ним разошлись, но спорить не стали: очень много их было в тыловом по тогдашним понятиям Тбилиси.

Тридцать пять лет исполнилось в нынешнем мае Тбилисскому Дворцу пионеров, носящему имя одного из основателей комсомола Грузии, Бориса Дзнеладзе. Точно такой же юбилей отметил нынче и пионерский коллектив художественной самодеятельности «Цисарткела», ведущий свою историю с бригад, выступавших в военные годы в госпиталях.

Не одно поколение прошло за этот срок через ансамбли «Цисарткелы». Те, первые, уже стали дедушками и бабушками, приобрели специальности, некоторые даже стали профессиональными артистами. Теперь они приходят на отчетные концерты своих внуков, поражаются сложности репертуара, техническому мастерству юных исполнителей: «Мы бы так не смогли, иные времена – иные песни», – но с удовлетворением отмечают, что главная цель и смысл «Цисарткелы» остались прежними – воспитание средствами социалистического искусства патриотизма, гордости за великую культуру своей страны.

– Каждый год в наши ансамбли приходят сотни новых детей. – рассказывал мне Перадзе, – и мы принимаем всех, без каких бы то ни было исключений. Ведь наша задача не готовить артистов, музыкантов, танцоров (для этого существуют специальные учебные заведения), а воспитывать, именно воспитывать культурных людей, целенаправленно, методично приобщать их к сокровищнице национального и мирового искусства. В этом смысле мы являемся продолжением школы, органичной частью единого воспитательного процесса.

Но пора, наверное, рассказать о том, что же такое «Цисарткела». В этот большой художественный коллектив входит семь самостоятельных ансамблей, каждый со своим собственным репертуаром, со своими педагогами. Есть своя символика в том, что этих ансамблей именно семь – столько же, сколько цветов у настоящей радуги (напомню, что именно так переводится с грузинского слова «цисарткела»). Этим как бы подчеркивается завершенность всего цикла, хотя сами руководители подумывают о расширении спектра – создании новых ансамблей.

Каждый цвет «Цисарткелы» заслуживает самого подробного описания, но для краткости ограничимся простым их перечислением, а потом в самых общих чертах расскажем о двух из них. Итак, вот они, семь цветов тбилисской радуги: пионерский хор, хореографический коллектив «Горда», вокальная группа мальчиков «Мирангула», оркестр народных инструментов «Саундже», вокально-инструментальный ансамбль девочек «Мзиури», духовой оркестр, камерный оркестр.

Пользуясь спортивной терминологией, сообщим, что основные составы ансамблей насчитывают в общей сложности 430 человек. Цифры сами по себе внушительные, но они только видимая невооруженным глазом часть большого пионерского хозяйства. Ведь речь идет о детях, а они имеют обыкновение расти, взрослеть и вообще заканчивать школу. Поэтому надо постоянно готовить пополнение, вводить новых исполнителей, благо от желающих отбоя нет.

Как же это делается? С такого вопроса и начался наш разговор с заслуженным деятелем искусств Романом Чохонелидзе, руководителем «Горды». Ансамбль насчитывает 200 танцоров, но они только та видимая часть, о которой мы говорили. Помимо нее, действует студия с трехгодичным сроком обучения, в которой занимается 600 детей.

Военный летчик-штурмовик в годы войны, Роман Чохонелидзе был одним из лучших танцоров в грузинских национальных ансамблях. Более 20 лет он во Дворце пионеров, и его называют с почтением «масцавлебело» (учитель) многие известные танцоры и балерины Тбилисского театра оперы и балета.

И опять разговор возвращается к той же теме – воспитанию через искусство.

– Танцы облагораживают человека, приучают его правильно, по-рыцарски вести себя в обществе, – говорил Чохонелидзе. – Мы начинаем обучение с элементарных движений, помогающих на всю жизнь приобрести правильную осанку, пластику, грациозность. Мальчики узнают, как следует правильно подойти к девушке, чтобы пригласить ее на танец, как держать себя в присутствии женщин. Девочки открывают для себя свой мир движений – в грузинской хореографии роль женщины менее заметна, но очень важна: гордая скромность, плавность, величавость. Как важно обрести эти качества подросткам, пока еще резким и угловатым. Все это азы, и так же, как и азбука, они запоминаются на всю жизнь. Юноша, прошедший нашу студию, просто не сможет вести себя в обществе развязно. И даже если он никогда не станет хорошим танцором, все равно мы можем считать свою воспитательную задачу выполненной.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.