Играем в «спринт»

К трубке на другом конце провода долго не подходили. Наконец монета проскочила в прорезь, и глухо, точно с другой планеты, донесся низкий, не то мужской, не то женский голос:

– Слушаю.

– Это библиотека?

– Слушаю, говорите, – повторил голос

– Это библиотека? – крикнул я, опасаясь, что меня опять не услышат.

– Абонемент это. Вам кого? – откликнулось в трубке

– Кузнецову Нину позовите, пожалуйста.

– Нету ее. Ушла.

– Давно?

– Громче говорите, не слышно.

– Давно она ушла?! – гаркнул я что есть мочи

– Хулиган! – возмутился абонент, и в наушнике раздались короткие, как многоточие, гудки.

Я повесил трубку. Расстраиваться было не из-за чего. Телефонный разговор с вдовой погибшего в мои планы не входил – важно было убедиться, что она уже вышла. В остальном я полагался на удачу.

От библиотеки до улицы Приморской, где Нина Кузнецова жила одна после смерти мужа, четыре квартала. Следовательно, через десять – пятнадцать минут она будет дома.

Вообще-то идея встретиться с вдовой погибшего принадлежала не мне. Она принадлежала Симакову. Он эту идею выдвинул, и он же, поразмыслив, забраковал, посчитав малоперспективной. «Искать надо не тех, кто на виду, – инструктировал он напоследок, – а тех, кто хорошо знал Кузнецова и держался при этом в тени, на расстоянии. Ищи, Сопрыкин, невидимок! Это и будет твое персональное задание». Легко сказать! Второй день я болтался по городу, стараясь напасть на след этих самых «невидимок», и все попусту. Тогда с отчаяния, что ли, вспомнил об отвергнутом плане, решил рискнуть: нас учили использовать любой шанс, каким бы ничтожным он ни казался, и не в моем нынешнем положении было пренебрегать этим правилом...

Я направился к лестнице.

У ее каменного основания лежали два облезлых, подслеповатых от старости льва. Положив на пьедесталы каменные морды, они меланхолично смотрели куда-то за линию горизонта.

Ступени вели круто вверх, к многоэтажному корпусу гостиницы «Лотос». Того самого «Лотоса», из которого за день до смерти исчез Кузнецов. Гостиница стояла на Приморской, то есть на улице, куда лежал мой путь и где до своей кончины проживал известный нарушитель Правил поведения на воде. Вот, кстати, еще одна загадка: вместе с уложенной в парусиновые мешки выручкой Сергей умудрился «пропасть» в ста метрах от собственного дома – обстоятельство если и не подозрительное, то весьма странное...

«Как он вообще мог утонуть? – рассуждал я, одолевая подъем. – Родился у моря, плавать, верно, научился едва ли не раньше, чем ходить. Что привело его на пляж? Свидание с сообщником? А вообще был ли у него сообщник? Кто сказал, что Кузнецов был не один?

С другой стороны, где он скрывался после пятнадцатого? Как попал на дикий пляж? Откуда? Вот и выходит, что началась эта история гораздо раньше, чем зафиксировано в официальных документах. Слишком много в ней неясного, необъяснимого...»