Стало вдруг тихо. Кто - то подкинул антрацит. В печке затрещало, зашипело, а Дубник чуть отодвинулся назад и начал.

- Было это еще в позапрошлом году. Я тогда находился в пограничной части, и стояли мы на польской границе. Ну, конечно, несли караульную службу. Мост был железный, недавно отремонтированный. Так вот, - он показал рукой примерно, - была река; наши посты стояли на мосту и потом на кусочке того берега, где панская Польша. Сзади, верстов с десять - местечко. Время было голодное, обмундирование плохенькое. Ну, и служба нелегкая, что ни день, то шлепали в караул. Нашей роте выпала самая идиотская пора. Осень. Погода - грязь. Как сейчас помню дождливый полдень, когда вышли сменять посты. Пока шли, а уж темнеть пошло. День осенний, а тут еще тучи чернилами разливаются. Шли - шли, наконец, уперлись в хатку, что стояла на обрыве. А на Украине знаете какие хаты - глина. Но чисто так. Пришли, узнаем - временное караульное помещение. Руководящий дал передохнуть, а потом говорит:

- Ну, товарищи, подтянись! Караул будет, можно сказать, государственной важности. Мост стоит миллионы рабоче-крестьянских денег, а шпионы так и крутятся. На посту не спи, а то проспишь не то что мост, а и свою жизнь. Bpara не бойся, на остроглазого и сметливою часового он не полезет.

Ну, а мы ладно, мол, - слушаем. Чай, ребята сознательные, недаром торжественное обещание 1 - го мая давали. Н - да ... И отправились по постам. Самых дальних начали сменять первыми. Мне и еще одному вятскому парню выпал самый дальний пост. Низкий берег, кустарник и овражки, наполненные водой. Из - за тумана - и столбов пограничных не видно. Пришли - старый разводящий передает.

- Сдаю пост № 1 - наблюдать за впереди - лежащей местностью, особенно за кустарником. Можно ходить, но не дальше 50 шагов от первого быка моста. К берегу никого не подпускать. В случае опасности дать сигнал посту № 2, что слева на том конце. И все. На военной службе, известно, при сдаче и приеме разводить шары - бары воспрещается.

Встал. Разводящий на прощанье подбодрил шуткой, приказал беречь затвор от дождя и пошел дальше. На посту № 2 я видел, как повели моего вятского товарища. Стою. Начинаю всматриваться в кусты. Растут себе. И чтобы, думаю, срубить их, мешают только наблюдать. Пока не совсем стемнело прошел вперед осмотреться. Действительно, местность - лучше маскировки и не надо. Тишина, как черт знает где, хоть бы собаки лаяли, а то ни - ни, только сзади река пошлепывает, да мелкий дождик тарабанит по плечам и по шлему. Обошел я вправо, влево, потом воротился к быку моста, что стоял упершись в землю, выбрал себе удобное место для наблюдения, чтоб, значит, мне виднее было, а меня не видно - и глазами по местности - рысь - рысь.

А когда темно сделалось - пустил в ход уши - слух напрягаю. Винтовку в руках держу так, чтоб сразу можно ее в боевую готовность привести. Стоял это я, стоял - по ногам пополз уже холод. Курить, ну хоть убей, как хочется, а нельзя. Не знаю, сколько простоял, только когда сверху капать перестало и немного посветлело от луны, слышу голоса людей, Все ближе и ближе... и главное, с польской стороны. Не успел я толком всмотреться, как бац, бац - два выстрела. Откуда, думаю. А туман, как сетка. Я моментально за курок, уши на лоб. А люди бегут все сильнее, прямо к мосту и ругаются не по - нашему. Паны, думаю. Не успел и рта разинуть, как слышу мой вятский сосед орет:

- Стой, стой, чертовы дети!

А так как те все - таки бежали, я винтовку в плечо, да как дербалызну - эхо, аж, по всей реке горохом рассыпалось. Мать моя, неизвестные заохали, как звери, а потом как пошла писать, вижу только, как огни выстрелов - блись - блись, то там, то здесь, да пули цокают о переплет моста. Вятский - тоже отвечает. Вижу, что паны ведут форменное наступление, на мост, стал тоже стрелять. Когда с моста к нам подоспел патруль, стрельба стихла, польская сторона отхлынула назад, то - есть попросту удрала. Тут вышла луна и наш патруль, смотрим, тащит человека. Вот он у них на руках - еле дышит. Чиркнул спичку - польский солдат без погон и весь избитый, порванный, а так себе, парень видно красивый, сильный. Осмотрели - ран нет. Спрашиваем, а он без чувств? Что думаю, за история? Сделали наспех вроде носилок и снесли в караульное. После, когда я сменился и пришел туда, около помещения был начгепеу, секретарь наркома и нач. охраны и среди них этот польский солдат сидит на камне и мирно беседует с нашими. Тут он рассказал нам целую историю. Парень - то оказался комсомольцем. Польская каэсем. Оказывается, подпольно работал, вел пропаганду середь польских пограничников против их панов, против войны, за вступление в КСМУ и все такое. А вышла вся история вот каким образом. Раз как - то начал с их ребятами разучивать интернационал, офицер услышал - и цоб. По нашему говоря - сцапали, арестовали и повели к полковнику ихнему. Тот, как тигр набросился. Сорвал погоны, ты говорит, не достоин называться защитником родины, то - есть помещика и капиталиста, а потом собственноручно кулаком побил. Я, говорит, покажу как комсомол разводить у меня в полку. И повели парнишку в военную тюрьму. Вели его человек шесть жандармов, да по дороге туман сбил их маленько. Блуждали, блуждали, наш комсомолец видит - дело плохо кончится, а тут СССР под боком, рукой, можно сказать, достать до него - возьми, да и дай тягу. Они за ним. Нелегко в тумане поймать. Гнались они, гнались, видят, дело плохо: стрелять начали, да напоролись на нашу территорию. Выбился комсомолец из сил, упал, пока наши не подобрали, а паны в злобе открыли по нас стрельбу. Но так как встретить такого дружного отпора не ожидали - повернули назад. Н - да... ну, на утро видим - приходит офицер и орет с той стороны.

- Эй, большевики, отдайте нашего солдата, вы не имеете права брать в плен!

Ну, а наши ему смеются.

- Катись - ка колбасой, прыщ золото - погонный, да запомни, что ваши комсомольцы наши прелюбезные друзья и братья.

Тот плюнул, выругался по - российски, сел на лошадь и ускакал.

А парень отлежался в госпитале от побоев, сделал нам доклад, как угнетаются солдаты в польской армии, как работает наш славный комсомол в ихней армии, а потом изъявил желание ехать обратно.

Хорошо, говорит, здесь у вас, товарищи, но в Польше мы нужнее. Там нужно подготовить революцию. Работы, говорит, гибель.

Прошло месяца три с той поры, когда военком зачел письмо от этого комсомольца. Благодарил нас и сообщил, что работает где - то в шахтах и по-прежнему неутомимо организует рабочую молодежь. Ну, конечно, когда мы это услышали...

Тут Дубника прервал дежурный, который громко заявил.

- Становись на поверку!

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.