Степан Халтурин

Мы - те, кто мстит за народ, за кровь народом пролитую, кто мстит произволу царя, прокурорам, жандармам и всем, кто душит народ, мешает несть нам свободу.

- Довольно... рассвирепел генерал. - Уберите всю сволочь.

И Степана увели с Николаем, а через час снова допрос. Снова имя, фамилия... И так без конца. Устали допросчики. Утомились и Степан с Николаем. На ногах еле держались, отказались совсем отвечать. И только ночью, под сильным конвоем в тюрьму отвезли, в подземелье запрятали. И всю ночь до утра гудела тюрьма. А на утро снова допрос и опять повели, но молчали опять, говорили только о деле, и жутко в конторе было. А по коридорам мимо « глазков» уже летит надзиратель и в « глазок» одинокий кричит:

- Выходи, пойдем на допрос, может, ты признаешь убийц, фамилию скажешь... Под сильным конвоем повели арестантов, по одиночке в контору, а в кон - торе два человека, молчаливые оба, и их - то признать арестантам велели, открыть личность, если кто знает убийц, может, видел на воле.

- В первый раз вижу таких... ответил мрачный старик в кандалах.

- Не приходилось встречать... еще глуше ответил другой.

А тем часом телеграммы летели к царю, прямо в Гатчину, а оттуда в Одессу назад:

- Немедля повесить убийц.

- Значит, надо повесить, коли царь приказал.

Через несколько дней суд.

- По указу его, императорского величества... кто-то что то читал...

- Но не все ли равно... поскорее...

- ...казнь через повешение...

- Повешенье... слово какое... а...

- Повесите нас, но найдутся другие...

Потащили опять.

Повели через двор.

На дворе уже стало сереть... небо румянится, значит, скоро и утро настанет... Идут дальше... Но вот и высокий помост, и на нем две перекладины... - Подхватили Степана, повели на помост... Но ноги не шли... Кто - то об руку вел... шли долго, целую вечность... но вот и помост... повернули лицом... на табуретку поставили... Веревку на шею накинули.

Табуретка с помоста слетела... Закачался Степан и повис, телом своим вздрагивать начал, бился в конвульсиях...

ВСЕ БЫЛО КОНЧЕНО. Трупы висели теперь без движения... Только мертвые лица горели в огне... то утренний луч играл на лицах мертвецов...