Верховой цепляет в поднебесье стальную струну. Штанга с долотом, нависнув над скважиной, скользнула в нее. Сверху из неба пошел красный гудящий крюк, вгоняя полосу стали. В рану вторгался металл, и она сжималась от боли.

Трубы падали и гудели. Гидравлический ключ свинчивал их, сдирая до блеска ржавчину. Бурильщики смазывали отверстие маслом. Нагнетали кислоты и щелочи. Долото в глубине легко проходило сквозь аорты, полные прозрачной воды.

Поммастера Евгений Бондарев, укрывшись в балке от дождя, просматривает химанализ, пробы глин и песков.

Бригада молодежная. Явилась в Сибирь из Башкирии, сменила степь на болота. Там, на башкирской нефти, они испробовали себя, свою дружбу, возможности всех и каждого, испытав наслаждение бригадной работы. И когда запестрело в статьях, зазвучало на устах слово «Сургут», инстинктом заправских нефтяников «учуяли» нефть. И она стала манить и тревожить.

Бондаревы – братья, отец, вся «нефтяная семья» – собрались поразмыслить. Ехать, не ехать? Раскатали карту Оби, выговаривали названия притоков. Выкраивали, примеривали. Посмотрели на младшего:

– Давай, Евгений, двинь, поразведай. Пришлешь весточку...

И младший, сговорив молодежь, поехал. Работал, слал отчеты семье. Как тайга, комары. Как Обь. Как народ и начальство. Звал в Сургут. И родня прикатила, заступила к буровым. Евгений кочевал за стальной вышкой, выводя ее то к самому обскому берегу, то вновь врубаясь в тайгу. И город, куда возвращался после вахт, всякий раз казался иным: еще фундамент, этаж, новое имя, лицо. Дощатый, рыбацкий Сургут со своей резьбой и узорами тонул в железе и камне.

Сначала он жил в балке. Потом переехал в деревянный сборный домок. Потом его наделили однокомнатной отдельной квартирой. А теперь, женившись, хозяин двухкомнатной. Город, как убежище среди северных непогод, принимает его из тайги, обогревает, насыщает, успокаивает и, вернув ему силы, вновь отпускает на вахту.

Тюменская нефть, оставаясь нефтью наподобие каспийской, сахалинской, приволжской, все-таки самая трудная. Как укрепить железные тонны дизелей и бурящих конструкций на зыбкой трясине? Насыпают пятачок из песка, ставят вышку и из единого гнезда начинают десяток, а то и два десятка скважин, распуская их под землей лучами, разводя их концы на целые километры. И в этих наклонных прицелах нужна особая, снайперская точность – при сохранении темпа и скорости, ибо трубы, остановившись, залипнут или, не дай бог, искривится канал.

Не всякому дано черпать тюменскую нефть. Здесь нужны телесные могучие силы. Реакция не на слово, а на жест, на движение бровью. Умение на минутку забыться в отдыхе, а потом на часы вцепиться в работу. Движения непрерывны, точны, мгновенны – бригада хороводит, вытанцовывая железный, грохочущий танец.

Пусть гнилые туманы и верх буровой цепляет мокрую тучу. Пусть пар на болоте и гнус налипают кровавым комом. Пусть мокрые снегопады и за ворот льется ливень. Или в полярной ночи вокруг ламп – кольца цветных сияний. Никто не покинет вахту.

Работа их не просто физическая, не просто в союзе с техникой. Мороз нажигает узоры на их лица. Они держат руками глубинные пласты и породы, чувствуя их давление и вздохи. Над касками их вспышки космоса, а внизу – тот же космос, растревоженный турбобуром.

Здесь, оторванные от далеких цивилизованных центров, они все же в самой гуще современной цивилизации. Техника, технология – самых последних, тут проходящих обкатку образцов. Новое не замешено старым, вкус его без прежних приправ. За ходом их турбобура зорко следит весь мир. Компьютеры СЭВ интегрируют их дневную проходку.

Сама бригада – тот инструмент, включающий технику и живые людские души, которым берется нефть. Вечно подвижный, меняющийся в своих проявлениях, готовый вписаться мгновенно в новый фон и условия.

Подобно дереву, бригада растет. Набирает крону и корень. Выпускав! побеги и почки. Те, кто вначале ее наполнял, теперь руководят другим» бригадами, образовали другие растущие клетки. Бригада – малая ячейке большого города – принимает в себя новое, сырое еще вещество, незрелые умения и души, превращая их в бурильщиков.

Буровая сотрясает ночь грохочущим железом. В рефлекторах ламп – стеклянный полет воды. Как стальной миноносец, правит в ночь, в океан...

Сургут – это новый мост через Обь. Железная дорога в Тюмень. Бесчисленные, вертолетами разносимые вахты, образующие обширное поле жизни. Это опыт невиданного людского десанта, заброшенного и в другие, будущие, не только земные освоения.

Накануне Двадцать пятого съезда Сургут рапортует партии.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.