Ветеринарный врач Георги Донев слыл старым холостяком, как вдруг он куда-то исчез, и в один прекрасный день завизжали над селом кларнеты и трубы, ухнул барабан – Донев женился. Идет по селу свадьба с музыкантами во главе, и на пути ее вырастает скотник Горо, что за быком ходит. Не то чтобы он дорогу загородил, а остановился у самого края дороги. Бык, как положено, стоит рядом с Горо. Ничего особенного, стоят себе и смотрят. Но уж коли должно что-то случиться, то и малости довольно, чтобы закрутилась история. Оторопела молодая, побледнела. Смолкла музыка.

«Не бойся, милая, – успокаивает невесту Донев. – Они смирные. Даже дети не боятся, носят быку травку. Из рук берет...»

Тут кум вмешался, и свадьба тронулась дальше. Тронуться-то тронулась, только на другой же день Георги Донев распорядился быка никуда не выпускать.

Ходит Горо, доказывает, просит, как положено, до самого директора кооператива дошел.

«Товарищ директор, – говорит, – не придавайте значения капризам какой-то бабы, не покушайтесь на свободу животного. Зимой и летом я вожу быка на водопой – пусть малость разомнется, на белый свет посмотрит, свежей воды попьет... И сенца из стога потянет и птичек послушает. Одна только польза, товарищ директор, а вреда никакого. Сколько себя помню, за быками присматриваю – никому они вреда не причинили».

Если судить по совести, правда была на стороне Горо. Но директор, похоже, не хотел ссориться с Доневым, и... колесо завертелось. Горо посинел, ничего больше не сказал, тут же написал заявление, положил на стол директору и, как положено, исчез. Потом слух прошел – нанялся он вахтером на какую-то фабрику в городе.

Горо ушел, а бык его Марчо остался. Вызывали в канцелярию одного, другого – никто не хочет с быком связываться. И когда уже руководство отчаялось, отворилась дверь, и с важным видом в канцелярию вошел Хрисимия.

«Слыхал, скотника ищете?» – спросил он.

«А ты что, кандидат?» – удивился директор.

«Не гожусь, думаете? – как положено, с гонором, посмотрел на директора Хрисимия. – Я ведь служил в пятой конной, кавалерийскую шашку держал в руках... С одним-то быком как-нибудь управлюсь!»

Директор, а потом и все остальные из канцелярии пожали ему руку. А если спросить меня, то я был самый счастливый человек и дал слово сегодня же вечером угостить Хрисимия сливовицей. Почему? Да потому, что директор меня назначил временно исполнять обязанности скотника. Человек он рассудительный, только на этот раз просчитался. Думает, если я сторожем в поле, значит, могу и за быком посмотреть. Стыдно было признаться, что брал меня страх. Ведь каждый человек чего-то боится – один собак, другой – мутной воды, третий, как положено, – змей или женщин... Моя милость боится быков. С детства поселился во мне этот страх. Помял мне однажды бычок бока. По правде сказать, и бычок-то был так себе, но ревел страшно. Потому и дал себе слово угостить, как положено, Хрисимия. Если бы не нашли его, этот негодяй Петко пустил бы меня по миру. «Ладно, – говорит, – принесу твоему быку водицы, дедушка, и сена дам, только сначала положи на стол денежки и отойди на десять шагов!» Петко вообще-то добрый мальчик, мой внук, но он мог меня просто разорить.

А Хрисимия даже свою биографию, как положено, не написал – тут же его назначили на вакантную должность.

Проходит день, другой, все в порядке. А потом начал наш бык мычать и реветь.

«Что с ним стряслось?» – спрашивает директор.

«Тоска напала, – отвечает Хрисимия. – О Горо скучает. Животина, и у той, выходит, душа есть...»

А бык все ревет да ревет. Насторожилось село, затаились люди, собаки бегают, поджав хвосты, овцы жмутся друг к другу, а коровы все поглядывают в сторону сарая, где томится Марчо.

А я совсем потерял голову. Положил хлеба в торбу, сунул фляжку с водой за пояс, завязал покрепче царвули и подался в горы. Иду прямо через овраги и пригорки. Ночью укрылся в сторожке, что под Мечовцем. Слышу свирепый рев быка и думаю: «Нет, это дело добром не кончится, вот увидишь». И увидел. Только не из сторожки, как положено, а с нашей сельской колокольни.

Торба моя опустела, а бычья блокада продолжается. «Всех тебе благ и здоровья, но что-то должно случиться, – говорю себе. – Дед Петко пережил три войны, взял в плен трех французов и одного африканца, имеет кресты за храбрость, а ты взялся на старости лет уморить его голодом. Реви сколько угодно, только дед Петко прорвет блокаду!»

И вечерком, как стемнело, побрел домой.

Бабка моя, как положено, накинулась на меня с порога. «Ах ты, такой-сякой, – шипит, – свинья курятник повалила, и куры спят на шелковице!» «Служба, – оправдываюсь. – Кооперативное добро мне доверено. Кто его сбережет лучше меня, а? Даже вот ружье мне дали люди!»

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.