Самолет был еще в своем коридоре, когда все это началось. «Отказал двигатель, идем на аварийную посадку», – передали с борта ТУ-154. Ему предложили садиться во Внукове, предварительно отработав сколько можно горючего, чтобы уменьшить силу вероятного взрыва. «Центральная» приняла сигнал тревоги почти одновременно с диспетчерской аэропорта. Через сорок секунд последняя из названных дежурным машин вырвалась из гаража.

По графику руководителем резервного штаба пожаротушения был подполковник Николай Александрович Сорокин. 29 лет службы в пожарных частях столицы приучили его к спокойней сосредоточенности и умению не терять хладнокровия в самых сложных ситуациях. Затягиваясь в боевку, он отдавал необходимые распоряжения... Колонну он возглавил у выхода из города.

И пока пожарная команда аэродрома обрабатывала резервную дорожку пеной, готовя для самолета «подушку» почти километровой длины, к Внукову мчались из близлежащих районов Москвы десятки красных машин. Миновав ворота аэропорта, в точности следуя заранее продуманной схеме, они описали полукруг и выстроились вдоль бетонной полосы. Никто не может предугадать, где коснутся земли шасси терпящего бедствие самолета, поэтому его ждут в любой точке, чтобы первая помощь была оказана мгновенно.

Отдельная группа разместилась метрах в пятистах от штаба пожаротушения. Пламя может перекинуться на постройки, лес, машины, оборудование – для этого существует резерв, готовый ликвидировать загорание любого другого объекта. Таковы необходимые меры предосторожности. Еще нужно было протянуть триста метров магистральной линии водопровода от водоема до полосы. Триста метров – это 15 рукавов, змеящихся через высокую ограду и площадку, забитую железным хламом, крыши мастерских и путаницу складских строений. Триста метров основной магистрали и примерно столько же резервной. Тянули линии ребята первой из прибывших команд, которой руководил офицер Николай Дмитриевич Лапов. Они уложились в три минуты и не забыли даже о мостках через рукава, хотя о них можно было забыть: речь-то шла о несравненно более важных вещах. Лапов успел все проверить самолично, хотя мог оставаться на своем месте командира, потому что доверял тем, с кем каждый день шел в огонь. Не мог не доверять, без этого немыслима его работа. Проверил же потому, что было время. А еще через три минуты времени не стало, Самолет уже катился прямо на Лапова и его ребят, волоча за собой неестественно серый хвост дыма.

Он еще не успел остановиться, а несколько пенных стволов ударили ему в нос, отрезая пламя от кабины. Развернувшись на ходу, заработал главный калибр – мощная пушка, непоподающей машины. Тем временем подтянулись остальные и, блокировав ТУ-154 со всех сторон, начали обрабатывать накалившиеся плоскости и двигатели.

Теперь во что бы то ни стало надо проникнуть в самолет и эвакуировать пассажиров: в салоне с каждым мгновением все тяжелее дышать. Наготове «Скорая», врачи, санитары. Все зависит от тех, кто идут в самолет первыми. В жароотталкивающих серебристых костюмах они кажутся пришельцами из другого мира. Если точнее – они идут в другой мир, еще точнее – в риск, в непредвиденность, в бесконечную опасность. Только после того, как все кончилось, я записал фамилии этих четверых: Владимир Новиков, Евгений Ястребов, Григорий Тимошенко, Владимир Толчеев. Но тогда мы еще не знали, чем закончится их прорыв, тогда они еще только шли к переднему люку самолета.

Но прежде они попробовали открыть дверь в пассажирский салон, которую заклинило при посадке, снаружи. Не получилось. Теперь надо попробовать изнутри. У тех четверых были с собой необходимые для этого инструменты, телефон, чтобы связаться со штабом, за плечами у каждого кислородный баллон. В спину им били струи пены, не давая перегреваться костюмам.

Втянув за собой рукав, Ястребов первым исчез в проеме люка. За ним – Новиков с телефоном, остальные. Мы ждали... Наконец Сорокин услышал голос Ястребова: «В салоне дым, пламени нет, нашли дверь, начали работу». Глухие удары и скрежет, раздавшиеся изнутри салона, подтверждали его доклад. Дверь распахнулась, выпустив наружу черный, спрессованный ограниченным пространством дым. Через мгновение по аварийному трапу съехал вниз первый спасенный. Потом второй, третий. Пока Ястребов и Новиков «провожали» пассажиров первого салона, Тимошенко и Толчеев открыли запасной люк над левой плоскостью и, подав вниз концы веревок, начали спускать остальных пассажиров,

В салоне уже работали те, кто пришел в составе второй группы. Ликвидированы очаги пожара, перекрыты пути проникновения пламени в топливные баки, медленно, будто не желая отпускать добычу, дым уходит от спасенной машины в поле, провожаемый хлопьями пены. Когда, казалось, уже все кончено, неподалеку от нас вспыхнуло небольшое деревянное строение. Вот и понадобилась та самая, резервная группа, стоявшая наготове. Прежде, чем руководитель пожаротушения отдал приказание ликвидировать новый очаг, машины сделали бросок через попе, и три тугих белых струи скрестились на горящей крыше строения, подавив пламя, так и не успевшее набрать силы. Это был пустяк по сравнению с тем, что сделали пожарные у самолета, лишь отзвук настоящего боя.

Спасенным мерила пульс врач Галина Владимировна Неводчикова. «В норме, – констатировала она, по-моему, уже в двадцатый раз. – Дыхание тоже». «Пассажиры» построились в шеренгу по три и следом за старшим сержантом бодро зашагали к автобусу. Это были товарищи тех, что сегодня шел к ним на выручку через огонь. Таково было условие учений. Если они и рисковали, то в самой незначительной степени: два запасных люка могли быть открыты по первому сигналу настоящей опасности. В том случае, если спасатели не уложатся в четыре минуты. Они уложились.

|Это были совместные учения подразделений пожарной охраны столицы и аварийно-спасательной службы аэропорта. Тщательно продуманная система взаимодействия всех необходимых служб показала свою надежность. Люди и техника готовы в любую минуту прийти на помощь пассажирам и экипажу самолета, попавшего в аварийную ситуацию. Она не возникала, но тем, кому это положено, обязаны ее предусматривать. Такая у них работа.

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.