— Не скоро, должно. Кто же подумает, что мы в Изменную проскочили? А тут еще снежные заряды. На себя надо рассчитывать. На себя! — Суходолов, уходя, обернулся: — Судя по всему, еще с недельку пробудем здесь. Берегите силы, ребята.

— Жалко старика, — сказал Чхеидзе. — Тридцать лет проплавал, и надо же, такое в последнем рейсе...

Этой ночью Антон долго не мог уснуть. Иногда он, видимо, дремал: перед ним мелькали то перевернутая шлюпка, то лежавший больной боцман Кнып, то злое лицо Клинова, который все норовил его душить и все повторял: «Ты утопил продукты, ты кок и обязан меня накормить!»

Было далеко за полночь, когда вдалеке чуть уловимо послышался протяжный вой. Антон затаил дыхание. Вой повторился, но уже глуше. «Стороной прошли, вглубь», — подумал Антон, и вдруг смутная мысль шевельнулась в его сознании. Он не сумел ее уловить вновь, но после этого уже не мог успокоиться и долгие минуты испытывал странное какое-то нетерпение. Ему казалось, что вот-вот должно что-то случиться: возможно, они с Кныпом достанут со дна утопленные продукты, или кто-нибудь принесет много еды из столовой, в которой он еще до службы на флоте работал помощником повара. И тогда он всех накормит, и Клинова в первую очередь...

Антон приподнялся на локтях, поглядел в заиндевелый иллюминатор, почувствовал тошнотворную слабость. И вдруг поймал недавно ускользнувшую мысль и обрадовался ей. Но тут же напугался, что у него не хватит сил на задуманное. Но в тот же миг очень ясно представил себе, что завтра сил останется еще меньше, и, значит, он должен это сделать сейчас. Он еще немного помедлил, затем встал, оделся и, стараясь не шуметь, пробрался в камбуз. Сунул в карман коробку спичек, выбрал хорошо отточенный нож. На цыпочках подошел к каюте мичмана Суходолова, прислушался, потом бесшумно добрался до бака и спрыгнул вниз, на тугой, подстывший за ночь песок.

Слева за мысом Крестовым, грохотал шторм. Оттуда, с той стороны, все несло и несло снежные заряды.

Антон поднял воротник бушлата и зашагал в темноту.

Он долго поднимался на ближайшую сопку, продираясь через колючий кустарник. Сопка была невысокой, но у него от слабости дробно колотилось сердце и перед глазами плыли лиловые пятна. Временами он останавливался перевести дух, вслушивался в легкий посвист ветра в припорошенных кустах. Он еще не привык к темноте, она тревожила его, но он упрямо шел вперед, стараясь уклониться на запад, в глубь от побережья. Было не больше десяти градусов ниже нуля, и холод пока не беспокоил его.

Наконец Антон забрался на вершину и огляделся кругом. Темные контуры сопок, похожие на океанские валы, чуть заметно прорезались в ночи. Бухта черной подковой лежала внизу. Штормовые раскаты долетали сюда глухо, словно из подземелья. Антон расшвырнул сапогами снег, выскреб из жухлой травы какие-то ягоды, но они были горьки, и он, выплюнув их, побрел вниз по противоположному склону. Он не торопился, берег силы. Если удастся сделать задуманное, он поднимется вновь на вершину и разведет костер. И с «Баклана» заметят его...

Внизу, словно в огромной трубе, высвистывал ветер. Снежная пыль, вихрясь, лепила в лицо, он весь побелел от нее, шел точно в халате. Пробирало до костей, он замерзал и с тревогой стал думать, что, пока не поздно, надо вернуться на судно. Голод и стужа одолевали его. Ему стало казаться, что кто-то неотступно следует за ним в темноте. Антон вынул нож. Ноги подкашивались, но он знал, что не встанет, если присядет хоть на минуту. Он потер снегом лицо и вдруг отчетливо ощутил, что кто-то пристально смотрит на него сзади. Холодея, порывисто обернулся и шагах в двадцати увидел зеленоватые хищные точки.

«Я знал, что он идет следом, — подумал Антон, вздрогнув, чувствуя, как на затылке стягивает кожу. Но сразу же горячо плеснулась мысль: — Это хорошо, что удалось его встретить! Теперь надо только сделать свое дело, забраться на сопку и разжечь костер...» На какой-то миг перед ним мелькнули лица голодных ребят; пронзительно-едкий взгляд Клинова прожег его ледяными зрачками.

«Я иду. — Антон стиснул рукоятку ножа, чувствуя, что рука очень ослабла. — Я иду. Но ты, гад, не упрекнешь уж меня тем, что я утопил продукты. И Кныпа не упрекнешь...»

Утром они обыскали все судно, прибрежный кустарник: Антона нигде не было.

— Сбежал, салага, — сказал Клинов, — Струсил. ЧП, товарищ мичман.

— Пропадет в одиночку, — пожалел встревоженный Суходолов. — Надо поглядеть окрест.

— Попробую догнать. — Клинов приладил к ремню нож. — Следы не совсем замело, далеко не уйдет.

— Давай. Только вот что, Клинов: о ЧП забудь, о человеке думай. Понял? Иди! В случае чего костер запали на сопке.

Клинов спрыгнул на берег; отыскал проступавшие в тонком слое ноздреватого снега следы, ведущие к ближней сопке, и зашагал в глубь побережья.

Через две-три минуты темную его фигуру заштриховало снежными зарядами: Клинов пропал, и что-то тревожное почудилось Суходолову в этом его исчезновении за белой метельной стеной.

К вечеру боцман Кнып и Чхеидзе выпарили собранные водоросли — готовили отвар на ужин. На камбузе резко пахло йодом.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.