Неистовая Джоан

— Мне давно хотелось записать пластинку песенок-вестернов. Я очень люблю этот жанр. Но я не могу петь и сочинять просто так. Песня должна иметь смысл, внутренняя контекст, иначе она звучит как пародия. Так вот, когда арестовали Дэвида, я стала исподволь писать для него — о движении сопротивления, о том, какие цели оно преследует, почему мой муж воткнул штык в землю. Так возник цикл «Альбом Дэвида». По форме это песенки-вестерны. Дав им новое содержание, я сняла с них налет пародийности. Они зазвучали злободневно, по-современному, но не утратили при этом своей народности...

Боб Дилан, король американских бардов, в балладе «Леди оф Лоуиэндс», посвященной Джоан, создал образ нежной девушки с печальными глазами. Но в балладе Дилана схвачено лишь внешнее сходство. У нежной девушки с печальными глазами душа борца и несгибаемая воля. Ее бесстрашию мог бы позавидовать весь экипаж сказочных аргонавтов во главе с Язоном. Впрочем, сама Джоан колесит по Америке не за золотым руном.

— Конечно, я легко могла бы стать миллионершей. Пластинки с записями моих песен раскупаются в огромном количестве; я получаю бешеные гонорары за концертные выступления, гастрольные турне и телевизионные серии. Но копить деньги бессмысленно, более того, безнравственно, — говорит Джоан.

И все, что она имеет и зарабатывает, Джоан отдает людям и делу. «Святая Иоанна», — говорят о ней полушутливо-полусерьезно. Певица основала фонд, в который поступают доходы от ее концертной деятельности. Отсюда денежные суммы пересылаются нуждающимся. Ими могут быть мексиканские фермеры и «дезертиры мира» яз Джорджии, жертвы пакистанского террора в Бангладеш и полицейского разгула в Родезии. Для всех униженных и оскорбленных открыты и сердце Джоан и ее кошелек.

Да, она колесит по Америке не в поисках золотого руна. В 1962 году Джоан совершила гастрольную поездку в самую глубину расистского Юга. Она выступала только перед несегрегированной аудиторией. «Белые и черные должны сидеть вместе на моих концертах, иначе я не буду петь», — требовала «святая Иоанна». Годом позже она информировала налоговое бюро США, что отныне отказывается платить налоги в государственную казну, поскольку шестьдесят процентов налоговых поступлений идет на войну и гонку вооружений. «Я не желаю быть соучастницей ваших преступлений», — писала Джоан бухгалтерам смерти. Еще через год она основала в Кэрмелвэлли (штат Калифорния) Институт но изучению проблем ненасилия. Джоан принимала самое активное участие в забастовочной борьбе сельскохозяйственных рабочих во главе с Сизаром Чэвезом, в движении за отмену смертной казни, в кампаниях за равные гражданские права для негров, мексиканцев, индейцев.

И все-таки главным смыслом жизни Джоан была борьба за прекращение агрессия во Вьетнаме. Грязная война нависла кровавой тучей над ее головой еще с детства. Джоан понимала, что, борясь за дело Вьетнама, она тем самым борется за лучшую Америку, ибо не может быть свободен и счастлив народ, похищающий свободу и счастье у другого народа.

Я вспоминаю последнюю встречу с певицей. Это было накануне демонстрации «Кольцо вокруг Капитолия». Штаб-квартира Джоан помещалась в небольшом мотеле на полпути между Нью-Йорком и Вашингтоном. Отсюда, из своего гостиничного номера, она руководила доставкой на автобусах в столицу участников похода. Только из одного Нью-Йорка ехали восемьсот детей. Я как раз к ним и пристроился.

После «ленча» в соседнем с мотелем кафетерии репортеры окружили Джоан и стали засыпать ее всевозможными вопросами. Речь зашла, разумеется, и о «Кольце», о его значении.

— Многие называют вас антипатриоткой. Правильно ля это? — спросила певицу корреспондентка «Нью-Йорк пост».

— Абсолютно правильно. Я не являюсь «хорошей американкой» в понимания молчаливого большинства.

— Значит, вы не придерживаетесь девиза «Всегда с моей страной, права она или неправа»? (Лозунг «Американского легиона» — реакционной полувоенной организации ветеранов в США.)

— Конечно, нет. Хотите немного статистики? За последние два года мы сбросили во Вьетнаме такое количество взрывчатки, что на каждого жителя этой несчастной страны, включая детей, пришлось двести фунтов смертоносного порошка, а на каждую квадратную милю их земли — двадцать две тонны. Каждую минуту мы обрушиваем на их головы одну тонну бомб, совершая семьсот самолетовылетов в сутки. Наши «летающие крепости» Б-52 похожи на тучи, сеющие смерть. В Южном Вьетнаме четвертая часть площади стала непригодной для жизни и возделывания. Ежегодно там погибает миллион мирных жителей...

Здесь Джоан сделала паузу. Она говорила без шпаргалки и сыпала этой леденящей кровь статистикой наизусть. Наступило неловкое молчание. Откинув со лба волосы, Джоан докончила:

— И после этого вы хотите, чтобы я жила по девизу «Всегда с моей страной, права она или неправа»?

— Неужели вы серьезно верите в то, что «Кольцо вокруг Капитолия» может положить конец войне?

— Война завтра не кончится. Но это не должно служить оправданием для апатии. Я говорю детям и женщинам: «Давайте бороться так, словно в наших силах прекратить убийство немедленно». Помните, у Томаса Элиота: «Удел наш — пытаться»?..

— Но вы ведь уже пытались. Неоднократно и безрезультатно.

— Неоднократно — да. Но кто вам сказал, что безрезультатно? Антивоенное движение — это второй фронт. И правительство вынуждено считаться с ним. С другой стороны, если бы мы не маршировали, не протестовали, если бы мы молчали, ссылаясь на свое бессилие, то мы и впрямь стали бы бессильными, безвольными свидетелями превращения Америки в полицейское государство... Мы в неоплатном долгу перед Вьетнамом. Он не дает уснуть нашей совести, не дает нам пойти ко дну безразличия.

О безразличия Джоан не может говорить безразлично.

— Никогда не забуду: по телевидению показывали фотографию вьетнамской женщины. Она держала на руках убитого ребенка. «Такова война», — комментировал теледиктор. Это звучало почти как оправдание. Ведь еще древние говорили: «На войне как на войне». Неужели он не мог найти слов, от которых сердце подступило бы к горлу? Ну, хотя бы сказал: «Боже мой, они убивают детей на глазах родителей! Разве это война?» Или лучше: «Боже мой, мы убиваем детей на глазах родителей! Разве это война?»