Восемь суток подымается вверх по течению Амазонки старенький, видавший виды «Лауро Содре». Судно идет от Белена, лежащего близ устья этой реки, до Манауса, находящегося в глубине континента — в тысяче морских миль от Атлантики. Восемь суток плывут назад обрывистые берега с упрямо лезущими в воду деревьями. Изредка в устье какого-нибудь ручья, впадающего в кофейно-землистую Амазонку, показывается убогий шалаш рыбака или сборщика каучука — «серингейро». Ютящийся на высоких сваях, крытый сухими пальмовыми листьями, стиснутый со всех сторон буйной сельвой, он словно символизирует глухое и безнадежное одиночество человека, осмелившегося бросить вызов этому нескончаемому «зеленому аду». Именно так прозвали Амазонию с тех пор, как на этой реке появились бригантины и каравеллы европейских конкистадоров, первым из которых был испанец Франсиско Орельяна. Он прошел по Амазонке и ее притокам от верховьев до устья в 1541 — 1542 годах.

Четыре века продолжается неравная борьба человека с непокорной рекой и непроходимой сельвой. Следы этой борьбы видны в старых, заросших лесом крепостях, высящихся на косогорах. В скотоводческих фазендах, встречающихся на заливных лугах. В серых пепелищах, которые, словно плешивые пролысины, разрезают леса. Только огонь может покорить этот лес. И местные жители упрямо выжигают сельву, вгрызаясь в нее все глубже и глубже. Иногда дым пожарищ», пепел и туман, подымаясь над рекой, смешиваются в дьявольский коктейль, и судно вынуждено идти вслепую, давая тревожные сигналы рыбачьим лодкам и встречным кораблям.

Пару раз в сутки изнемогающий под грузом соли, муки, бананов и разморенных нещадным зноем пассажиров «Лауро Содре» причаливает к какому-нибудь хутору, и, сойдя на берег, мы оказываемся в плену буйной толпы крикливых молодух, настырных старух, горластых рыбаков, сующих в руки оторопелых покупателей свой нехитрый товар: рыбу, плоды манго, соломенные шляпы и выскобленные до прозрачности змеиные шкуры.

Разумеется, все разговоры сводятся к одной теме: к этой экзотической,. самой полноводной в мире и, вероятно, одной из наименее исследованных на нашей планете рек. Старожилы, распираемые чувством собственного достоинства, рассказывают попутчикам, впервые оказавшимся на Амазонке, диковинные истории, в которых фантастическая явь сплетается с вполне достоверной фантастикой. Речь идет об амазонских дельфинах, похищающих по ночам красивых девушек, и муравьях-«эцисонах», подобно саранче, уничтожающих все на пути во время своих лавинных переселений. О чудовищной змее «боидуне», глотающей лодки вместе с неосторожными рыбаками, и диких рысях, неслышно крадущихся по ветвям деревьев.

Амазонка была, есть и долгое время еще будет неисчерпаемым кладезем легенд и былей. Потому что эта удивительная река собрала все самое экзотичное, самое необычное, чем богата речная и лесная природа нашей земли. В ее водах обитают две тысячи видов рыб, способных свести с ума самого бывалого рыболова. Гигантская пираруку, достигающая четырех метров длины и ста — ста пятидесяти килограммов веса, уживается здесь с кровожадной пиранией, сжирающей любую живность, попадающуюся на пути. Нескольких минут достаточно стае пираний для того, чтобы превратить упитанного бычка в тщательно отшлифованный белый скелет.

По берегам этой реки раскинулся необъятный тропический лес, где внимательный ботаник насчитывает около четырех тысяч видов деревьев, некоторые из которых достигают пятидесятиметровой высоты. Напомним для сравнения, что во всей Европе количество древесных пород не превышает двухсот. В тихих амазонских заводях и заплесневелых протоках, заселенных гигантскими черепахами и вечно голодными крокодилами, цветет самый удивительный цветок — знаменитая Виктория регия, проходящая за четверо суток своей ослепительной жизни быструю смену окраски: от снежно-белой до малиново-красной. Над водами Амазонки парят мириады комаров, жуков, бабочек и: прочей живности. В Институте исследований Амазонии в Манаусе мне довелось увидать коллекцию насекомых этого края, в которой одних только москитов насчитывалось более трехсот видов!

Этот удивительный край так же мало похож на остальную Бразилию, как не сравнимы леса Сибири с украинскими степями.

Здесь даже не услышишь самбу, которая является таким же неизменным спутником бразильца, как чашечка кофе. Целый день из радиорубки «Лауро Содре» струится заунывная мелодия «Ищу тебя!». Где же ты, моя девушка? Где же ты? Я ищу тебя и найти не могу. Скажи мне, где ты, У меня уже нет сил искать тебя, моя любовь.

Еще бы! Глядя на нескончаемый лес, ползущий с утра до вечера, от зари до зари по далеким берегам реки, можно понять меланхолию парня. Тут годами можно искать «мою любовь», даже если она живет в какой-нибудь миле от твоего шалаша. Или, как здесь выражаются, «в двух часах моторной лодки». Потому что лодка — моторная или парусная — заменяет тут человеку и собственные ноги и верховую лошадь. (Кстати, лодка зовется здесь, на Амазонке, «монтария», что означает «верховая езда».) На лодке живут, путешествуют, спят, готовят пищу, рожают детей, охотятся, стареют и умирают.

Как же здесь живут люди! Как они борются с суровой природой! Как умудряются выживать эти смельчаки, раскиданные друг от друга на громадные расстояния (средняя плотность населения в этих краях не достигает одного человека на квадратный километр)! Они ловят рыбу, собирают дикий каучук, чтобы перепродать его потом скупщику, появляющемуся «на моторе» три-четыре раза год. Они выращивают на сверхминиатюрных плантациях убогие урожаи кукурузы и фасоли. Знаток этих мест, изъездивший всю Амазонию вдоль и поперек, доктор Ноэп Нутелс рассказывал мне, что люди выживают здесь только потому, что они научились использовать опыт индейцев, обитавших ранее по берегам Амазонки. Здешний житель охотится точно так же, как это делал когда-то индеец, он «по-индейски» ловит рыбу, строит жилище, спит в гамаке, выжигает лес для плантаций.

«Мы даже не можем как следует оценить важность и значение индейского опыта для нашей жизни в Амазонии, — говорил Нутелс. — Индейцы научили нас бороться с природой и побеждать ее. Даже в области народной медицины вклад индейской культуры неоценим. Масса лечебных снадобий и лекарств унаследована нами от индейцев. И такая необходимая в борьбе с малярией вещь, как хинин, была почерпнута нами из арсенала «дикой» индейской медицины».

В благодарность за это «белая цивилизация» в течение всех этих четырех веков нещадно истребляла аборигенов. Жалкие остатки индейцев загнаны сейчас в самые глухие и труднодоступные уголки Амазонки. Память о них сохранилась лишь в хрониках Орельяны да в названиях прибрежных деревень и поселков, вроде Итакоатиара, Оришимина, Манака-пуру. Самая многочисленная индейская народность тапажо, обитавшая на Амазонке, исчезла во второй половине XIX века. Несмотря на то, что тапажо сосуществовали с «белыми цивилизациями» более двухсот лет, их язык оказался безвозвратно утерян. От него сохранилось только три слова...

* * *

...Вечером я безуспешно пытаюсь поймать моим стареньким транзистором с его отсыревшими От двухдневного проливного дождя батарейками выпуск новостей, чтобы узнать, что произошло в мире за ту неделю, что идет из Белема в Манаус наш «Лауро Содре». Сквозь хрип и свист эфира долетают отрывочные слова далекого диктора, непонятно как дошедшие сюда. Это одна из обычных для Амазонии радиопередач: короткие объявления и извещения для жителей самых глухих уголков этого края. За небольшую плату какой-нибудь почтенный дядюшка-пенсионер из Сантарема сообщает своему родичу, живущему где-нибудь в районе Жакареаканги или на реке Тромбетас, последние семейные новости:

«Алло! Алло! Сеньора Матильда из Монте-Алегре! Твой внук Жозе выехал пароходом «Адмирал Таманда-ре». Встречай в пятницу, субботу или воскресенье. Не забудь позвать на пристань мужчину, чтобы он помог донести домой поломанный велосипед».

«Алло! Алло! Кто услышит это послание, передайте Франсиско Паредесу из Праиньи, что с божьей помощью груз джута удалось продать по хорошей цене. Ждем новую партию...»

Я выхожу на мостик. Ночь опустилась на беспокойную реку, на невидимые берега. Из мрака на свет судового прожектора летят тысячи москитов и гигантских черных жуков. Где-то совсем рядом вскрикивают обезьяны. Мягко урчит двигатель. Позади — тысяча миль по Амазонке.

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.