Все анкеты как анкеты, а тут в графе «Кем хотите быть?» записано: «Космонавтом».

Ничего себе рабочая профессия, сказали в заводском комитете комсомола, посмеялись и снова зашелестели анкетами.

Такую запись сделал парень, который пришел после школы учеником токаря. Зачислили его, дали осмотреться и предложили заполнить анкету общественного отдела кадров, более подробную, чем учетный листок, И вдруг на тебе — космонавтом!

Встретиться с этим пареньком мне не пришлось. Он уволился.

Толя Стопкевич и Саша Мухин в космос, кажется, не рвались. Даже в шутку. Ребята во дворе, которые постарше, говорили, будто хорошо слесарем-ремонтником — интересно и заработки приличные. Пошли Толя и Саша на Московский инструментальный завод. А через неделю... решили увольняться. Не понравилась профессия. С трудом уговорил их остаться начальник цеха. Теперь они шлифовщики, делом своим вроде бы довольны. Но надолго ли?

Более гладко, казалось бы, начала складываться рабочая биография у Сергея Зорина. Еще учеником победил в соревновании молодых фрезеровщиков завода, а были среди них ребята со стажем по нескольку лет. Но получилось прямо по книжке: быть рабочим хорошо, а летчиком — лучше. Намерен Сергей поступать в авиационное училище.

Принято считать, что ничего особенного, тем более ужасного, в подобных историях нет. Во всяком случае, они неизбежны. Можно ли от ребят — зрелых, на уровне школьного аттестата — ждать безошибочного, с первой попытки «попадания» в выборе профессий. Нет, конечно. И все же это вопрос нешуточный, связанный не только с личным благополучием каждого, но жизненно значимый для нашего общества.

Ведь что значит, если личность ложно определила свое место в сфере труда? Это обоюдные — для нее и государства — потери. Это неудовлетворенность собой, ослабленный жизненный тонус, утраченная или тан и не вызревшая социальная активность, наконец, прямой экономический ущерб: от текучести кадров, от низкой продуктивности труда, который человеку малоинтересен.

«От каждого по способностям»? Увы, все еще не от каждого...

С античных времен и по сей день главные наставники мальчиков и девочек — семья и школа. Это естественно. Но вдруг обнаружилось, что авторитетные по своему рангу влиятели сами нуждаются в наставлениях. Не всегда они стараются и еще реже умеют разбираться в сложных, важных категориях: в наклонностях, способностях, возможностях подростка и в том, какие существуют профессии, и что они собой представляют, и как все это должно сочетаться с потребностями общества. Профориентация и «трудоориентация» — выход, о котором можно сказать, что он назван, но практически еще не найден. В теоретических и экспериментальных изысканиях рождается немало обнадеживающих, хотя, быть может, спорных форм, и одна из них — комиссии по трудоустройству молодежи, четыре года уже работающие при советских органах районов, городов, областей, автономных республик Российской Федерации.

Уточним: сфера деятельности комиссий ограничена, глобальных задач они не решают. Локализован контингент молодежи, на которую ориентируются комиссии. Они помогают в трудоустройстве юношам и девушкам, только что оставившим школьные парты после восьмилетней или десятилетней учебы. И поскольку наибольший недостаток в кадрах у нас испытывает сфера материального производства (о значении этого факта говорить излишне), задача комиссий — направлять молодежь прежде всего в профессионально-технические училища, а также на предприятия и в организации, которые являются решающими с точки зрения экономики района, города и т. д. — там-то молодежь и осваивает рабочие профессии. Понятно, что на снижение дефицита рабочей силы существенно влияет закрепляемость кадров. Потому комиссиям предписано проводить меры, препятствующие текучести. То есть проверять, насколько основательно предприятия готовятся к приему молодежи; затем — как ее учат; наконец, в каких условиях трудятся только что «испеченные» токари, фрезеровщики, слесаря и т. п., по специальности ли их используют, получают ли они все то, на что вправе рассчитывать. «Дотошный» контроль комиссий должен вынуждать предприятия заботиться о повышении культуры производства, о том, чтобы труд и отдых молодежи были привлекательными, полными высокого смысла, чтобы хорошо был устроен ее быт: Какова же «логика послушания», почему это предприятия обязаны действовать по указке комиссий?

— Во-первых, — объясняли мне в Управлении по использованию трудовых ресурсов Мосгорисполкома (мы будем вести разговор о московском опыте), — комиссия воздействует на них через райисполком. А, во-вторых, именно через комиссии предприятия подают в плановые органы заявку на перспективу — сколько им потребуется молодежи. И коль предприятия недостаточно, на взгляд комиссий, пекутся о создании элементарных условий труда и быта, их заявка полностью или частично не будет включена в план.

Комиссии, таким образом, служат интересам двух сторон: молодежи, которая решает непростой вопрос «где быть?», и народного хозяйства, в первую очередь тех его отраслей, которые больше всего нуждаются в рабочих руках — надежных, постоянных. В ходе проверки 380 предприятий, строек и других организаций было выяснено, что текучесть молодежи, впервые поступившей на работу после окончания школы, снизилась в период с 1969 по 1972 год на 16,4 процента. Факт, бесспорно, связанный с деятельностью комиссий по трудоустройству молодежи. Правда, закрепляемость этой категории работников все еще не слишком высока — 78,4 процента. Но ведь пока лишь чуть больше половины всех юношей и девушек, ступив на дорогу, ведущую от школы к заводу, проходят через контрольно-пропускной пункт, именуемый комиссией. Верно ли будет сделать на этом основании вывод, что этот КПП — гарант благополучного трудоустройства? Можно ли считать, что, как только комиссии добьются «всеохватности», наступит пора некоего благоденствия во всем, что касается, с одной стороны, личного благополучия молодых людей, а с другой, — предельно возможной за их счет компенсации дефицита на массовые рабочие профессии?

Небольшое примечание к началу этой статьи: ребята, о которых было рассказано — и «космонавт», и неудавшиеся слесари, и будущий авиатор, — принесли в отдел кадров... направления комиссии по трудоустройству молодежи. И это, заметим сразу, не досадные осечки-исключения, подкрепляющие оптимистичное правило.

По результатам уже упоминавшейся проверки, к маю 1972 года уволилось около 40 процентов молодежи, поступившей работать на предприятия в 1970 году. Какая доля приходится на тех, что устраивались с помощью комиссий, этим исследователи, к сожалению, не интересовались. Известно, однако, что таких было предостаточно. А мотивы увольнения? Около половины — призыв в армию; 16,2 процента — поступление на учебу с отрывом от производства; 10,1 — отдаленность места жительства; 9,5 — неудовлетворенность профессией; 4,6 — выезд из города...

Жестки эти цифры или податливы? Можно ли только за счет названных показателей существенно уменьшить число молодых людей, которые, едва ощутив плоть профессии, покидают предприятия?

Мотивы, как видим, различны. Но, если посмотреть их «на свет», мы почти в каждом обнаружим, по существу, одно и то же: неудовлетворенность профессией. Учеба с отрывом от производства — это чаще всего и полный разрыв с уже приобретенной профессией; смена работы — это в большинстве случаев и смена характера труда. Стало быть, все эти «отдаленность места жительства», «выезд из города» в ряде случаев не причинами нужно считать, а результатом, обратившимся в мотив увольнения лишь поскольку профессия не удержала человека. И даже призыв в армию — обстоятельство уважительное, чтобы его не принимали в расчет, вычисляя текучесть кадров, — даже эта графа статистических таблиц слишком поспешно, на наш взгляд, выводится за пределы анализа. Опять-таки нет цифр, подкрепленных специальными исследованиями, но и без того не секрет, что на большинство предприятий Москвы к своей прежней профессии возвращается ничтожное число демобилизованных воинов. Пусть и протянутая во времени, но та же текучка! Именно это, вероятно, и побудило на заводе «Компрессор» записать в «Наказе призывнику», вручаемом парням, уходящим в армию, такую строчку: «Мы ждем, дорогой товарищ, что после окончания службы в рядах славных Вооруженных Сил ты придешь работать в наш коллектив». За этими словами легко угадываемое сомнение: вернется ли «дорогой товарищ»? А ведь его успели хорошо узнать на заводе. Уместно ли считать направление, выдаваемое комиссией, неким поручительством в «постоянстве» человека, чье юное лицо, полное неясных надежд, комиссия только-только увидела. И тут же она должна разобраться в пареньке или девушке, чтобы помочь им сделать первый, страшно важный шаг. Если бы, закрыв за собой школьную дверь, они знали, какому делу отдать свое сердце! Увы, ни родители, ни школа, ни школьные шефы не сумели помочь им, как и большинству их земляков-сверстников. И вот комиссия до того, как решать вопрос «куда?», напрягает всю свою проницательность, чтобы определить: «кем?». Кем хочет, кем может, наконец, в интересах, так сказать, районного масштаба. Положение у комиссии, сами видите, трудное, но, говоря по справедливости, в том и она немало виновата.

В профориентации школьников комиссии принадлежит особая, хотя и опосредованная роль. Прежде всего, зная потребность экономики района, комиссия информирует об этом комсомол, органы народного образования. Учителя, таким образом, могут с открытыми глазами вести работу с детьми, сообразуясь с их способностями и возможностями, хорошо воспитателям известными.

Помогая учителям (для чего сперва нужно их самих хорошенько ознакомить с особенностями профессий), комиссия должна всемерно содействовать дружбе школ с предприятиями района, контролировать и направлять профориентационную работу. Эта роль, естественно, вытекает из возможностей комиссии и ее интересов. Чем выше качество этой работы, тем реже придется членам комиссий ломать голову над разрешением загадки, в которую сейчас они то и дело упираются.

Посмотрим же, как именно пытаются родители, школа, комсомол, предприятия при посредничестве комиссий подружить молодежь с рабочими профессиями.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.