На расходы, связанные с пребыванием Таврина на советской территории и подготовкой покушения, ему ассигнуется 500 тысяч рублей.

Так шла материализация замысла, который в обстановке непрекращающихся мощных ударов советских войск с каждым днем приобретал, по мнению фашистов, все больший вес и значение. Главари гестапо не жалеют ни сил, ни средств . Они пытаются предусмотреть мельчайшие детали операции, свести вероятные трудности и возможные осложнения к минимуму, создать предпосылки для успешного осуществления плана.

Карты открыты

В апреле 1944 года Таврин снова вызывается в Берлин – для контрольной проверки уровня его террористических навыков. Основные занятия проводит оберштурмбанфюрер Хенгельгаупт, заменивший погибшего при автокатастрофе Грейфе.

Пытаясь создать атмосферу «полного доверия» и поддержать «боевой дух» Таврина, Хенгельгаупт налаживает с ним внеслужебные отношения. Террорист становится частым гостем семьи оберштурмбанфюрера. Это ублажает его самолюбие. Через несколько дней он отправляется в уже знакомый Фриденталь и осваивает там «панцеркнакке» и магнитные мины.

На исходе второй недели Таврин предстал перед Скорцени. Длительная, сугубо секретная беседа. Человек со шрамом открывает, наконец, главную карту: объект убийства – Верховный Главнокомандующий Вооруженными Силами Советского Союза. Таврин давно догадывался об этом (и не мудрено – ему столько твердили об «историчности» его миссии). И все-таки известие железным обручем стягивает сердце и перехватывает дыхание, ведь втайне Таврин надеялся, что ошибается в своем предположении.

А Скорцени подробно разбирает основные, наиболее приемлемые варианты совершения убийства, старательно подчеркивая посильность каждого из них – ввиду якобы наличия серьезной оппозиции широких слоев советского населения к правительству и достаточного количества враждебных элементов, готовых за деньги пойти на любое преступление и вполне способных помочь Таврину безнаказанно скрыться.

Таврин молча внимал разглагольствованиям шефа. Но в душе сомневался. Сомневался вопреки всем разъяснениям, инструкциям, советам и заверениям.

А выхода не было. Отказ от задания неизбежно вел к жестокой и мучительной смерти...

Пытаясь противиться гнетущему чувству обреченности, он согласно кивает головой в такт не в меру оптимистическим прогнозам Скорцени...

Наряду с основной, главной «идеей» Скорцени подробно обсуждает с Тавриным и другие вопросы. В частности, он ставит перед ним такую задачу: подобрать в Подмосковье удобные районы для высадки «специальных парашютнодесантных групп захвата особого назначения» и конспиративные квартиры для их укрытия. Проводя нелепую параллель с похищением австрийских правителей Микласа и Шушнига и особенно Муссолини, Скорцени не в силах совладать с буйно разыгравшейся фантазией: он развертывает перед пришибленным агентом мифические картины «широких террористических акций и великих похищений...». Правда, он и сам в них не верит, но это словоблудие, как чудодейственный бальзам, позволяет ему на миг отрешиться от мрачной действительности.

Перед отъездом в Ригу (для окончательной «доводки») Таврин снова был доставлен к Власову.

«Главнокомандующий» благословил предателя на «подвиг» и по-отечески рекомендовал ему не спешить, быть крайне внимательным, осмотрительным и осторожным.

– Вы должны помнить, Петр Иванович, дорогой наш брат, что вам доверено великое дело...

Продолжая беседу, Власов подтвердил особую важность и второй задачи, поставленной Скорцени перед Тавриным, но в более сдержанной форме.

До предела напичканный указаниями, рекомендациями, советами и напутствиями, Таврин возвращается в Ригу. И снова тренировки, снова психологическая обработка. Так проходит несколько недель.

Наконец, к началу августа подготовка признана законченной. По совету Скорцени – для оказания помощи Таврину, а главным образом для неусыпного контроля за его поведением и действиями в советском тылу – принимается решение перебросить вместе с ним его сожительницу Шилову Л. Я., являющуюся старым, проверенным агентом штурмбанфюрера Крауса.

Ее в срочном порядке обучают радиоделу, фабрикуют удостоверение личности и другие документы на имя младшего лейтенанта Шиловой Лидии Яковлевны – секретаря того же отдела контрразведки «Смерш», натаскивают по легенде и готовят к совместной выброске. Одновременно, в секрете от Таврина, Шилова подробно инструктируется Краусом. Ее главная задача – добиться во что бы то ни стало решительных усилий Таврина по выполнению задания. При малодушии, трусости, умышленной задержке покушения она должна действовать не только словом, но и силой оружия; в случае прямого предательства Таврина – убрать его; при захвате с поличным во избежание дезинформации со стороны советских органов госбезопасности – использовать ряд только ей известных условностей зашифровки радиограмм...

В последних числах августа 1944 года Скорцени рапортовал Кальтенбрун-неру о полной готовности. Обергруппенфюрер сообщил, что Гиммлер в ближайшее время доложит об операции самому фюреру, и возложил на Скорцени личную ответственность за ее осуществление.

– Учти, Отто, это наша последняя ставка. Если дело сорвется... Впрочем, ты не хуже меня знаешь обстановку. Наши неудачи вконец измотали фюрера, а после покушения 20 июля он в каждом видит врага и предателя... Провалить операцию ни в коем случае нельзя.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.