Необходимо, разумеется, обратиться к понятию классов, чтобы найти выход из создавшегося положения. Это понятие необходимо как посылка для размышлений, как исходная позиция для той части нашей молодежи, которая стремится понять окружающее общество и найти свое место в этом мире. Оно необходимо и более молодым, чтобы попять своих старших товарищей.

Меня трогает искренность некоторых сыновей мелких и крупных буржуа, которые, отвергнув родительскую опеку, выходят на улицы, чтобы заявить о своем душевном смятении, а иногда и мужественно биться с полицией, чтобы выразить свой протест режиму, нафаршированному нелепостями, глупостью и несправедливостью. Повторяю, меня трогает их искренность, но я не верю в постоянство их бунтарских настроений. Большинство из них удовлетворит свою жажду справедливости и гуманизма, получив родительское наследство, которое приведет их к положению хозяев или высокопоставленных государственных чиновников — в конечном счете к той комфортабельной жизни буржуазии, из среды которой они сами вышли. Подчеркиваю: большинство из них.

И напротив, маловероятно, чтобы уроки 1968 года — выступления и всеобщая забастовка трудящихся — стерлись в памяти учащейся и неучащейся молодежи, представленной детьми рабочих (они, как правило, оказываются безработными по окончании учебных заведений, так и не познав, что такое работа), сыновьями служащих, техников, малоимущих крестьян (изгнанных со своих земель, опутанных щупальцами крупных капиталистических аграрных объединений).

Не во всех случаях опыт — хороший советчик, это верно. Не во всех случаях, но чаще всего. Особенно тогда, когда человек, приобретший этот опыт, получил правильное его толкование.

Я и сам был таким же бедным студентом, каких было немало у нас в прошлом, каких много и поныне. Они вынуждены искать хоть какую-нибудь работу, чтобы обеспечить себе прожиточный минимум, не бросая учебы. И все-таки им часто приходится оставлять занятия в институте. Могу ли я забыть то, что узнал на собственном опыте и что называется капиталистической эксплуатацией? Я служил в маленькой парижской мастерской, выполнявшей заказы на малярные и декоративные работы. По десять часов в день мне приходилось заниматься самым отвратительным делом, ибо я был всего лишь студентом и не имел ни профессии, ни защиты со стороны профсоюза. Работа заключалась в мытье стен и потолков разваливавшихся от дряхлости хибар. Вспоминаю, как зимой в продуваемых сквозняками комнатах или в зловонных отхожих местах я тру губкой, пропитанной содой, штукатурку, а она покрыта жирной грязью, и черная, липкая жидкость брызжет мне в лицо, течет по руке, заливает грудь.

Могу ли я забыть и то, как фашизм растлевал молодые души, открытые всему прекрасному — искусству, музыке, любви, как он вселял в эти души страх, униженность, стыд?.. В период военного разгрома Франции летом 1940 года, когда миллионы людей запрудили дороги, спасаясь от захватчиков, я оказался в одной деревушке департамента Верхняя Нормандия. Через деревню тянулась нескончаемая вереница стариков, которые жали на педали велосипедов, женщин, толкавших детские коляски, мрачных солдат, бросавших свои никчемные винтовки в придорожные канавы.

Оголодавшие люди останавливались иногда у булочной в надежде получить немного хлеба. Булочник взял тогда меня к себе подсобным пекаря, так как тестомесилка сломалась. Мне в ту пору было 15 лет, и, наверное, большее удовлетворение мне приносило не то чувство, что я спасаю от голода женщин и детей, а то, что я тружусь как настоящий мужчина.

И вот, когда я изредка выходил из булочной на улицу, чтобы глотнуть свежего воздуха, из очереди на меня сыпались вопросы: когда выпечка закончится? Хватит ли хлеба на всех? Иные, самые голодные, не отрывая полубезумного взгляда от моих голых рук, залепленных тестом, быстрым движением отрывали кусочек теста и подносили его ко рту. Я был так потрясен видом людей, столь униженных голодом, что не сопротивлялся, когда с меня чуть не сдирали кожу вместе с тестом...

Опыт не всегда хороший советчик. Случается, что иногда и пролетарии предают интересы своего класса, что миролюбивые люди позволяют развязывать агрессивные войны, что жертвы нацизма в прошлом сами становятся националистами или расистами. Но если этот опыт творчески переработан рабочей партией, если он усвоен революционным классом, тогда этот опыт превращается в мощный подъемный рычаг, становится неотразимой силой.

Именно этим объясняется свершение Великой Октябрьской социалистической революции, которая извлекла немало полезных уроков из истории Парижской Коммуны и которая открыла новую эпоху перед человечеством.

Именно это предвещает будущие победы рабочего и демократического движения во Франции, где лучшая часть трудящейся и студенческой молодежи находит путь к тесному союзу с рабочим классом, его партией, извлекает пользу из успехов и неудач 1968 года.

Впрочем, в наше время ход истории ускорился, и трудящимся массам теперь требуется меньше времени, чтобы «переварить» приобретенный опыт, каким бы горьким он ни был. Сегодня, через три года после «великого разочарования» в тактике баррикад, к поражению которой неминуемо должны были привести псевдореволюционеры и леваки всех мастей, — уже сегодня французские студенты и преподаватели приступили к перестройке своих университетских и профсоюзных организаций на более здоровой основе. Они все активнее дают отпор анархистской пропаганде, все яснее осознают, что успех их собственной борьбы в огромной степени зависит от общего движения работников физического и умственного труда против власти монополий. Победный исход этой битвы будет означать вступление всей Франции на путь новой, подлинной демократии.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.