Бог войны не уходит на отдых

— Опытный образец — это проверка идей и долгой работы коллектива. Я думаю поэтому, что вряд ли найдется конструктор, которому было бы безразлично знать, как пройдут первые и последующие испытания. Я, например, всегда бывал на них. Сомневался ли я в том, что новая пушка выстрелит? Нет! Современный уровень техники расчета таков, что можно заранее сказать: орудие «заговорит». Другое дело — как! Тут уже слово за испытаниями. Они проверяют прочность всех элементов пушки. Устойчиво ли орудие, когда из него стреляют, как себя чувствует расчет — удобно ли ему на рабочих местах и т. д. Все это проверяют на заводе: в лабораториях, на специальных стендах. Здесь пушку обвешивают всевозможными датчиками и другой аппаратурой. Они регистрируют все, что возникает в момент выстрела, а затем сверяют полученные данные с теми, что были задуманы конструктором.

После заводских испытаний опытный образец пушки сдают заказчику, который тщательно проверяет орудие на своем полигоне. Кстати, еще до революции иностранные артиллерийские фирмы обращались в Россию с просьбой разрешить им испытывать свои пушки на наших полигонах. Орудие считалось готовым к производству, если оно выдерживало русские испытания. Затем — в условиях, близких к боевым. Только после этого специальным решением правительства новые орудия производили серийно.

Василий Гаврилович, наверное, на испытаниях всякое бывало? Вспомните, пожалуйста, несколько эпизодов.

— Новый завод готовился проверять свою первую пушку. Расчет должен был установить орудие на огневую позицию. Испытатели дружно взялись за колеса и... не тут-то было: пушка словно вросла в землю. Подбежали конструкторы, рабочие цеха, но и они не смогли ничего сделать. На помощь пришли гости — члены приемной комиссии; кое-как орудие подтащили к укрытию. Надо ли говорить о том, чего мы за эти минуты натерпелись! Мыслимо ли — пушка еще ни разу не выстрелила, а уже такой сюрприз! Главное, никто не может понять: в чем дело? Решили: разберемся позже, сейчас главное — выстрелить. Орудие выпустило снаряд, гости уехали, а мы бросились искать дефект. И что бы вы думали? Накануне вечером мастер сборочного цеха затормозил колеса и забыл нас об этом предупредить.

Другой казус произошел однажды под Новый год — 31 декабря. Мы заканчивали испытания крупнокалиберной пушки весом около 22 тонн. Все шло хорошо. Я распорядился до предела поднять ствол орудия, увеличить количество выстрелов. Было темно, испытание пришлось проводить при фонарях. Оставалось сделать последний выстрел. Один из присутствующих сказал, что это будет салют Новому году. Настроение у всех бодрое. И вот команда: «Огонь!» Сильное пламя вырвалось из ствола, ослепило всех, раздались два последовательных оглушительных хлопка. Такого я еще никогда не слышал. Подошли к орудию — стоит. Стали осматривать, и — о ужас! — огромная лобовая коробка лопнула. Я дал «отбой», распорядился срочно доставить пушку на завод. Двое суток мы не выходили из цеха: искали причину дефекта. И нашли: отказал металл, из которого сделали эту деталь. Пришлось срочно менять режим ее термической обработки.

Еще один случай. Новые пушки нужно было проверить во встречном бою с «противником». Во главе колонны на лошадях ехали члены приемной комиссии, за ними командир батареи. Я, как конструктор, замыкал шествие — на всякий случай. Колонна вытянулась, начался последний переход. И вдруг: тук-тук-тук... металлом по металлу. Что это могло означать, я еще не знал. Пришпорил коня, обогнал одну пушку, другую, третью... Вижу, на четвертой сидит оружейный мастер и старательно бьет обухом топора по стопору (он связывает в походе две орудийные станины).

— Что вы делаете?!

— Готовлю батарею к бою.

— То есть как это?!

Мастер объяснил, что рукой вынуть засовы невозможно, вот он их и вытаскивает таким образом, чтобы орудийному расчету потом не хлопотать. Что оставалось делать? И я сказал: «Продолжайте...» Потом, конечно, мы изменили конструкцию засова.

Какой из разделов баллистики имеет, по вашему мнению, наибольшее значение для тех, кто создает обычные ствольные, а также реактивные и ракетные орудия?

— Вопросами движения снаряда по каналу ствола занимается внутренняя баллистика. Именно этот раздел науки используют конструкторы чисто орудийных стволов.

После выстрела снаряд, получив энергию и вращение, движется в пространстве, преодолевая сопротивление воздуха и земное тяготение, теряет в полете полученную энергию, а значит, летит по какой-то траектории. Изучением этих явлений занимаются аэродинамики и специалисты по внешней баллистике.

С ракетами все обстоит несколько иначе. Для их запуска не нужны стволы — их заменяют довольно простые направляющие полозки. Энергию ракета получает от заряда, который находится в ней же. Заряд сгорает в специальной камере. Вот для расчета процесса горения уже нужны формулы внутренней баллистики. И, наконец, полет ракеты рассчитывается с помощью законов аэродинамики и внешней баллистики.

Талант и воинское мастерство какого военачальника-артиллериста вы наиболее высоко цените?

— Владимира Давыдовнча Гренделя. Он глубоко понимал не только то, как следует лучше использовать артиллерию в боях, но хорошо знал, что требовать от того или иного вида орудий.

Помню случай. В 1942 году на заседании в Кремле обсуждали итоги испытаний 76-миллиметровой дивизионной пушки конструкции Кировского завода. Многие артиллерийские спецы заявляли тогда, что пушка получилась громоздкой, что ее нужно укоротить, ибо только тогда орудие можно легко устанавливать в лесу или в других труднодоступных местах.

Против выступил Владимир Давидович. Он довольно веско аргументировал свою точку зрения. Она совпадала с моей: 76-миллиметровка должна выпускаться с теми данными, которые были заложены в нее конструкторским бюро. Укоротить пушку означало бы значительно снизить ее мощность. К сожалению, на том совещании победили сторонники «малых габаритов» — пушку стали делать крошкой. В первых же боях стала ясной цена ошибки: малая мощность орудия не могла противостоять броне фашистских танков. Пришлось спешно перестраивать производство этих пушек, увеличивать силу их огня.

В авиации вот-вот наступит эра летательных аппаратов с изменяемой геометрией крыла, а также самолетов вертикального взлета и посадки. Можно ли и в артиллерии, по вашему мнению, ожидать появления устройств, которые одним поворотом ручки делали бы орудие универсальным, разнокалиберным?

— Вряд ли, ибо, как я полагаю, невозможно изменить калибр орудия вращением одной лишь ручки. Другое дело — набор орудийных стволов к одному лафету или так называемые подкалиберные и надкалиберные снаряды (первые — меньше калибра ствола, вторые — больше). Такие снаряды применялись для того, чтобы повысить бронебойность орудия.