На следующий день Юрий Карев отпросился у командира домой, на улицу Свердлова. Рота в тот день занимала позицию на южной окраине Тулы, а Карев не заходил домой уже давно. Мать, наверное, поздравит его с совершеннолетием, а он похвастает тем, что находится на действительной службе в Красной Армии.

Но пройти домой напрямую нельзя было, и семь кварталов обернулись длинным путешествием через прифронтовой город.

В непроглядной темени где-то на юге, за поселком Рогожинским, возникали и гасли далекие отсветы. Они напоминали трамвайные зарницы, отблески вольтовой дуги, но Карев знал, что это ведет огонь немецкая батарея.

На улице Коммунаров выросла баррикада. Для Карева, как и для других молодых туляков, баррикада с детства была только символом, романтической подробностью революционных битв. Сейчас она пришла в город «весомо, грубо, зримо». Карев подошел к ней вплотную и различил амбразуры, бойницы с козырьками, покрытыми снегом, рогожные кули и мешки. Они набиты землей, но так запорошены снегом, что больше похожи на мешки с мукой.

По соседству с баррикадой стоял безгласный и необитаемый трамвайный вагон. Стекла его дребезжали после каждого разрыва так, будто вожатый резко тормозил вагон у остановки. Черные стекла. Пустые скамейки. Рельсы засыпаны снегом. Нетронутый снег лежит на ступеньке вагона, на высокой круглой табуретке вагоновожатого.

Еще недавно трамвай ходил по улице Коммунаров в поселок Рогожинский. На трамвае можно было подъехать к самой линии фронта, и Карев тоже ехал на трамвае, когда искал воинскую часть, чтобы определиться на действительную службу.

Но когда немцы овладели Рогожинским, трамваю не стало пути в поселок. Уже в конце улицы Коммунаров поперек рельсов лег обрушенный трамвайный столб. В минуту, когда того потребует боевая обстановка, придут туляки и опрокинут набок моторный вагон вместе с прицепом, чтобы основательнее забаррикадировать улицу...

Обратно в землянку Карев пришел, держа под мышкой футляр со скрипкой. Чудной вид был у красноармейца: с самозарядной винтовкой на плече и со скрипкой.

За время своей короткой побывки дома Карев обежал соседей и выпросил у кого-то давно безмолвную скрипку.

Ночью Кузнецов вернулся с Федором Дегтяренко из боевого охранения и увидел подарок.

Скрипка, живая скрипка, о которой давно мечтал Александр Кузнецов, висела на земляной стене рядом с котелком и полевой сумкой!

— Неужели? — Вот все, что в радостном смятении сказал лейтенант.

Вечером он играл в землянке на скрипке, а Карев слушал музыку, что не мешало ему разбирать в это время трофейный пулемет «МГ-34».

Ладони и пальцы его, как обычно, были в ружейном масле, и он попрощался со мной дружеским кивком головы, не подав руки.

Тула, ноябрь, 1941.

Щепотка табаку

— За что вас наградили орденом Красного Знамени?

Рядовой третьей роты Тихон Никифорович Игнатьев рассказал следующее:

— Награду мне выдали, поскольку я человек курящий, а без курева легко могу пойти на отчаянность. А был я пешим посыльным между нашим батальоном и штабом полка. То донесение доставить, то приказ, то еще с чем-нибудь шагаешь, тащишь ящик с патронами или катушку с проводом.

Когда мы вышли на берег Ламы, пришлось принять горячий бой. Потревожили и нас, подсобный народ — повозочных, ездовых, трофейщиков, кухонных помощников, пеших посыльных, санитаров. Тылы наши подмели под метелку, поскольку активных штыков не хватало. И заняли мы оборону вдоль голой березовой рощи, позади наших окопов, наподобие второго эшелона.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.