Ты — просто ты

Рядом стояла девочка в белой панамке.

— Ты видела, как взлетел голубь? — спросил Потунин.

— Да.

— Запомни, дитя, голуби, ну, и разные другие птицы поджимают лапы, как самолеты шасси. Верно?

— При чем здесь шасси? — выходя из тени, сказала девочкина мама и на всякий случай сделала глазки. — Дядя шутит, дядя — летчик.

— Я не летчик, я архитектор. Впрочем, это одно и то же.

— Разве?..

Мама часто-часто задрожала ресницами, в ушах у нее закачались тяжелые розовые серьги. И зубы у нее были розовые от помады. В общем, она смотрелась очень даже ничего, тоненькая блондинка в модерне. Ему нравились такие женщины, он сказал:

— Меня зовут Геннадий Потунин.

— Олечка, не крутись под ногами. Геннадий Потунин? Я не слыхала...

— Не может быть. Полноте. По моим проектам построен Казанский вокзал, собор Парижской богоматери, сокращенно Нотр-Дам, четыре крупнопанельных дома в Черемушках...

— Очень глупо.

— Зато смешно.

— Ни капельки.

Она взяла дочь за руку, кивнула ему, но не как знакомому, а как продавцу в колбасном отделе, вместо «спасибо» и пошла. Он помахал девочке обеими руками. Девочка засмеялась, сказала что-то матери. И по тому, как гордо наклонила голову мать, отвечая ей, он понял: говорят о нем.

Смешно. Когда-то давным-давно и он был маленьким. Давным-давно. Тысяча лет...

Еще не было египетских пирамид, и Наполеона, и Пушкина не было. Была только эта улица, лужи, солнце. Мама держала его за руку. Они шли по улице. И в памяти, как на пленке, когда Лелька училась фотографировать, тусклый фон и вдруг резкие кадры. Совсем случайные. Смешная собака во дворе. На буфете бабушкина сумка-ридикюль и в ней телеграммы деда. Парад на Красной площади, медные трубы оркестра: «На Ха-са-не на-ло-ма-ли мы бо-ка, били-били, говорили: «Ну, по-ка».

Странно, почему он помнит лица каких-то незнакомых людей, слова, запахи? И будет помнить их всю жизнь. А эта девочка запомнит его. Он был уверен, что она запомнит его. И, конечно, на всю жизнь.

Он шел по улице, останавливался у каждой витрины, разглядывал чемоданы, ковры. Если бы у него были деньги, много денег, он заходил бы во все магазины подряд, покупал чемоданы, ковры.

Он старался идти медленнее, стоять у витрин дольше, и не получалось: спешил. Зачем? Нестов сказал: жду звонка в час. Это еще очень не скоро. Сейчас пол-одиннадцатого. Не солидно звонить так рано. К черту солидность! Он не хочет быть солидным! Он вошел в автоматную будку. В самую первую попавшуюся на глаза. Рывком набрал номер. К черту солидность!