Я все-таки ухитрилась на минуту опередить их. Комната после попойки выглядела мерзко. Лампа чадила при последнем издыхании.

Клешнин неловко откашлялся.

— Вы как тут, не скучали? Прошлись мы немного...

Люся как. вошла, так и стояла, приникнув к его плечу. Он усадил ее на скамью.

— Ты слышь, Люська, — озабоченно сказал он, — выпей чаю покрепче и ложись. Да помни, что сказал!

Я поставила перед Люсей чашку чаю, но она не заметила ее. Уронив руки, не мигая, смотрела она на закрывшуюся дверь.

Лампа наконец, погасла. Туман по-прежнему лип к окнам, под потолком звенели комары, но вечер уже не казался мне таким хмурым.

След в жизни

Песок хрустел на зубах. Маленькие песчаные барханы волнились у низкого здания аэропорта. Песок, солнце, ветер — мне вдруг показалось, что я в Средней Азии. Но это была Западная Сибирь, и улетали мы в тайгу, в Тауровскую сейсмопартию.

Мой спутник тронул меня за руку:

— Смотрите!

На крыльце аэропорта стоял парень, словно выпрыгнувший из приключенческого романа. Высокий, в противоэнцефалитном костюме цвета хаки и почему-то в летной фуражке. Из-под фуражки выбивался золотистый чуб. Грудь перечеркивал ремень планшета, сбоку в чехле висел охотничий нож. Только лицо, очень молодое, с добрыми голубыми глазами за стеклами очков и по-детски оттопыренными губами, нарушало общий стиль.

— Телятников, — представился он и неожиданно заорал через наши головы: — Алло, сэр! Вы собираетесь грузить нам материалы? — И, отбросив всякую элегантность, добавил: — Ты мне зубы не заговаривай, понятно? Пустой не улечу!

Так я познакомилась с Германом Телятниковым, прорабом буровзрывных работ, председателем цехкома Тауровской сейсмопартии, членом комитета комсомола Сургутской экспедиции, и прочее, и прочее.

...Мы сидели на бревнах в таежном поселке Таурово перед маленьким домиком кухни-столовой. На двери чьей-то озорной руной углем был намалеван медведь и написано: «Кафе «Тайга».

Вид у Германа сегодня был комичный: фуражка сбилась на затылок, нос облупился, из всех карманов торчали книги. Самая пухлая выглядывала из-за пазухи, как птенец.

Рабочие говорили: «Герман читает даже во сие», — и это смахивало на правду. Спозаранку он мотался по партии: сдавал на склад материалы, готовился к работам, мирил двух подравшихся парней и где-то на ходу успевал «проглотить» еще несколько страниц.

Я осторожно потянула книгу из его правого кармана. Бальзак. «Шагреневая кожа».

— Нравится?

— Лихо! — У Германа загорелись глаза, — Какую возможность дали человеку! Пожелай — все исполнится…

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.