– Спасай свою душу.
И потянулись нескончаемой чередой дни, заполненные постом и молитвами. Питались грибами, капустой и картофелем, скупо политым подсолнечным маслом. Еду приносили какие-то люди, которых Маргарита не видела в лицо. Когда вблизи зимовья появлялся чужой человек, Варлаам прятал Маргариту в тайнике, под печкой.
Года через два в зимовье пришла пожилая женщина с недобрыми, холодными глазами.
– Это твоя старшая сестра, – сказал Варлаам. – Почитай ее пуще матери.
Несладкой была прежняя жизнь Маргариты, а теперь стала и того горше. Варлаам ушел в Абакан, а «сестра» Ираида, казалось, задалась единственной целью – поскорее отправить девушку в иной мир. Она запретила Маргарите выходить из дому при свете солнца, по нескольку часов заставляла лежать в яме под печкой и повторять молитвы. И если Маргарита медлила, не решаясь сразу спуститься в опостылевшее подземелье, Ираида на целый день лишала ее пищи или накладывала еще более тяжкое наказание.
– Даю тебе пять лестовок, – говорила она. Пять лестовок – это пятьсот поклонов. Стоя над
небольшой доской – подручником, Маргарита должна была сделать пятьсот поклонов, касаясь доски руками, коленями и головой.
– Я из тебя выбью гордыню! – обещала Ираида.
И снова усаживала за потрепанные, залитые воском книги, где чуть не с каждой страницы перед воспаленным взором Маргариты вставало слово «ИПХС».
Она теперь знала, какое это страшное слово.
Вернувшись с наполненным лукошком, Маргарита заметила, что Ираида чем-то встревожена. Видно, гонец, под ногами которого час назад скрипели доски над подземельем, передал ей какую-то весть.
Утром Ираида объявила:
– Собирайся. Инок Варлаам велит отвести тебя в школу.
Маргарите показалось, что она ослышалась. Ее в школу? Да может ли это быть?
Но попала она не в ту школу, о которой втайне мечтала.
Располагалась эта «школа» в тесном саманном доме с плотно занавешенными окнами. Стоял дом на одной из улиц поселка Тюлькубас. Все здесь напоминало далекое зимовье. Только подземелье было просторнее, и прятались в нем от постороннего глаза, кроме Маргариты, еще четыре девушки и их духовная наставница инокиня Градислава. Забитые, отрешенные от жизни люди.
ИПХС – это исковерканная жизнь Маргариты Творцовой, Зинаиды Дикаревой, Миры Струнниковой.
ИПХС – это цепкие щупальца, намертво схватывающие и медленно убивающие волю и душевные силы верующих.
Корни секты «Истинно православных христиан странствующих» уходят в XVII век, ко времени раскола русской православной церкви, к обрядам «бегунов» или «странников». В двадцатых годах нашего века в оболочку исторического анахронизма было влито новое содержание: секту использовали ушедшие в подполье недобитые белогвардейцы, офицеры Деникина и Колчака, а позднее и часть кулацких элементов. Так она превратилась в тщательно законспирированную, строго централизованную организацию, которая под прикрытием религиозной деятельности занималась разнузданной антисоветской пропагандой.
Уклад ИПХС разительно напоминал взаимоотношения пчел и трутней. Только пчел безропотных, лишенных жала, а трутней – жадных, ненасытных, не ведающих, что такое стыд и совесть. Члены секты делились на две части: «нелегалов» и «благодетелей». «Нелегалы» – это те, кто бросал семью, сжигал документы, менял имя и уходил в «странствие», ибо «истинно православные христиане» по законам секты «должны странствовать, подобно Христу, и нести в мир божье слово». В специально построенных тайниках – «кельях» – «нелегалов» содержала другая часть секты – «благодетели». Это были, так сказать, люди «второго сорта». Им милостиво разрешалось иметь паспорта, жить вместе с семьей и, конечно, трудиться. Только заработок, весь, без остатка, они должны были отдавать своим духовным наставникам.
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.
Маленькая повесть
Открытое письмо журналистке принцессе Полине Мюрат