Господин Ванесс

Но дверь заперта, взломать нечем. Он заметался вокруг виллы, но все окна и двери были закрыты. Только одно окно – уборной – было без железной решетки, но оно находилось слишком высоко. И Али не был уверен, сумеет ли подтянуться на руках, если даже достанет до края окна. Он принес кирпичей, навалил их у стены, и наконец ему удалось, разбив локтем стекло, пролезть в окошко. Ева позвала снова; на этот раз ее едва было слышно.

Али нашел ее, опустился рядом на колени, увидел, что она еще жива. Он боялся дотронуться до нее, боялся всего, что могло произойти, боялся этого дома, наглухо запертого изнутри. Он проговорил:

– Госпожа...

Ева открыла глаза, но осталась неподвижна. Али увидел, что она тоже боится. Не спуская с нее взгляда, он робко дотронулся до ее плеча. Глаза Евы следили за его рукой, но не выражали уже страха, не говорили: «Нельзя!» Другую руку Али просунул под колени Евы, осторожно приподнял ее и посадил так, чтобы она опиралась спиной о стену. От пронизывающей боли Ева чуть не потеряла сознание. -

Али хотел было позвать на помощь, но понял, что это бесполезно. Телефон находился не здесь, а в кабинете господина Ванесса. К тому же мысль о телефоне не пришла на ум Али: ему никогда не приходилось им пользоваться. Все, что он мог сделать, – это попытаться отнести Еву на шоссе. Правда, движение по нему не очень оживленное, особенно в такой поздний час, но все же могла проехать машина. Увидев, что женщина умирает, ее отвезут к врачу. Это была единственная надежда.

Али взял Еву на руки, спустился с лестницы, прошел коридор и хотел выйти из дому. Но он забыл, что дверь заперта, и был вынужден положить свою тяжелую ношу на пол, чтобы дважды повернуть ключ в замке.

Уже сходя с лестницы, почувствовал, что вряд ли будет в состоянии донести женщину до шоссе. У него было слишком мало сил. Он шел спотыкаясь, его босые ноги скользили по глине, потом по камням. Как не был он растерян, но смутно понимал, что приключившееся несчастье грозит бедой и ему. Он ничего не видел, кроме огней на шоссе. Но до них еще двести метров. Быть может, жена хозяина уже умерла? Нет, она иногда слабо стонала. Али отвечал:

– Госпожа! Госпожа!

Ему пришлось остановиться и положить Еву на траву у обочины. Он уже так устал, что плохо сознавал, что делает. Мысли его путались. Он был уверен, что женщина умрет через несколько минут, если не дойти с нею до шоссе, если не доставить ее туда, где ее могли бы спасти. В нем росла злоба против господина Ванесса, а вместе с ней какое-то мрачное удовлетворение. В конце концов, кто виноват в том, что он так слаб?

Али снова поднял свою ношу.

– Госпожа!.. Госпожа, я здесь!

Три раза он опускал Еву и снова поднимал, пока, задыхаясь, не добрался до шоссе. Пот заливал ему глаза, мешал смотреть. За все это время не проехало ни одной машины. Быть может, придется долго ждать? Ева как будто еще дышала. Он снова поднял ее и понес в город. Идти босиком по асфальту было легче.

Но ему пришлось еще дважды останавливаться, чтобы передохнуть, и каждый раз казалось, что дальше нести Еву он не сможет. Непонятно, как у него хватило сил пройти такое расстояние? Али плакал от сознания своей беспомощности. Он уже не ждал, когда Ева позовет его; теперь он сам звал ее, стоя на коленях на краю шоссе, где уже не было травы, а только кучи мокрого шлака. Она отзывалась слабым стоном.

– Я не знаю, как быть... – сказал ей Али.

Вдруг он вскочил. Шла машина! Правда, из города, но ведь она может взять больную и повернуть назад!

Господин Ванесс не любил возвращаться так поздно. Он вообще не любил ездить по ночам один, особенно в пустынной местности.

Не любил он и проезжать через этот перелесок и всегда спрашивал себя: что делать, если на него ночью нападут? Здесь еще куда ни шло, но несколько раз, во время летних поездок, он испытывал самый настоящий страх. Так было, когда он проезжал по Камарге, а потом Альпах, там, где разбойничал Люр (это было через несколько недель после нашумевшего преступления). За каждым камнем ему чудился бандит...

Вдруг в свете фар на самой середине шоссе появился высокий мужчина в белом. Руки его были распростерты, рот широко раскрыт. Несмотря на холод, он был в распахнутой на груди рубахе, босиком, с непокрытой головой и растрепанными волосами.

Сначала господин Ванесс резко затормозил. В руках у этого человека ничего не было. А вдруг это сумасшедший? Подъехав ближе, господин Ванесс увидел, что перед ним алжирец. Быть может, он даже узнал Али, услышал, как тот что-то закричал.

Тогда господин Ванесс отпустил тормоз и без всяких колебаний нажал на другую педаль. Он изо всех сил вцепился в руль, как будто в нем было его спасение.