Поэма о велосипеде

К ночи хлынул дождь, подул ветер. Несмотря на уговоры капитана, Юджин решил ехать домой. Эльда вынесла ему брезентовик. Вспыхнула фара. В луч света летели косые струи дождя. По лесной дороге пенился поток. Велосипед рванулся вперед. Почерневшие стволы сосен расступались перед изящной огненноглазой машиной.

Он выехал на шоссе. Навстречу шла «Волга», заливая двумя столбами света дорогу. По правилам машина должна была погасить свет, оставив только подфарники, чтобы велосипедист видел дорогу. Водитель не выключил фар. Более того, на большой скорости ехал по «чужой» стороне шоссе, придавливая Юджина в кювет. В последний момент велосипедист вертко вильнул вбок...

Встав из канавы и подняв велосипед, мокрый Юджин вытер с лица грязь и зло выругался. Еще секунда — и он был бы раздавлен. Все же водителя он успел заметить — молодой, в макинтоше, стрижен бобриком, лицо полное, круглое.

Юджин по пути свернул к сельскому клубу. Грязная вода стекала с его одежды, он стоял на улице и смотрел в окно на танцующих.

Подкатила «Волга». Кулаки Юджина потяжелели от ненависти. Он пошел к машине. Открылась дверца, и резко, словно вырвавшись, выскочила Эльда. За ней неторопливо вышел хорошо одетый высокий парень.

— Познакомься, Юджин, это Арвид,— вспыхнув, сказала Эльда. Юджин отвернулся, молча толкнул велосипед и на ходу вскочил

в седло...

День, назначенный Яником, подошел. Юджин подкатил к дому капитана и резко затормозил. Но уже поздно: от «Волги» отделились Арвид и Эльда. Яник возился с сетями. Отводя глаза, молодые люди поздоровались.

Бросили в шлюпку сети, мешки с хлебом, фляги с пивом и водой. Юджин и Яник сели в одну шлюпку, Арвид и Эльда — в другую. Юджин налег на весла и задумался об Эльде. Он думал о том, что ее, должно быть, томит однообразие жизни в этом заброшенном уголке эстонского побережья. Радио доносило музыку иной жизни— больших строек, городов, театров, стадионов. А она здесь, где зимой замерзает море, снегами заносит лес и холодно поблескивают одинокие звезды.

К полудню берега скрылись. Вокруг синело море. Дно шлюпки закрылось рыбой. Яник и Юджин курили, отдыхали. Старик сказал Юджину, что у него сейчас и радость и горе. Радость, что Эльда пристраивается— он так и сказал — к хорошему человеку. Горе — от предстоящей разлуки с дочерью.

— Чем лее он хорош? — спросил Юджин. Старик задумался. Юджин ждал.

— Арвид — инженер, у него хорошая квартира, достаток. Эльда будет счастлива. У нее нежные руки. Она не сможет тянуть сети... Она ведь училась.

— Старая у тебя закваска, дядя Яник,— невесело засмеялся Юджин.— Я не думаю, что Эльда выходит замуж, чтобы уехать в город. Она, значит, любит его.

— Нет, любовь и мы, старики, знавали. Мать Эльды я украл в шторм из-под венца в эстонской деревне. За нами гнались, но мы были молоды и любили друг друга, и наш парус был больше. Эльду тянет в город. Ты же ушел от нас... Смотри! — вдруг вытянул руку капитан.

Горизонт на западе тревожно почернел.

— Будет шторм,— взялся за сеть старик.

— Часов через десять подойдет,— ответил Юджин.

Начался ветер. Небо стало серым. Низко летели клочья облаков. Вопреки ожиданиям уже через три часа море бушевало.

Возвращаться назад было поздно. Яник решил идти к ближайшему берегу. В нескольких милях от него стоял волнолом. И шлюпки успели прибиться к нему.

Гранитная четырехметровая стена принимала на себя шумные удары моря. Вспыхивал маяк. Рыбаки проползли по волнолому у самых ревущих валов к башне маяка — она оказалась запертой. Пронизывающий ветер с дождем грозил сдуть людей со стены. Потом волны стали перекатываться через гранит, и Яник крикнул: