После этого он никогда не был один. Вот только здесь, на Усть-Урте... Нет, это от жары. Чепуха! Ведь один – это когда ты никому не нужен...

Вот если б Славка подсел, не сменить его, нет, просто они никогда не говорили по душам...

Впереди «КРАЗ» Шарафутдинова, позади «ЗИЛ» Володьки Костюкова. «У нас на Тамбовщине и не такое случалось», – говорит в трудных случаях Володька. «У нас на Чукотке тоже...» – про себя усмехается Виктор.

В свете фар плато яростно кидалось под колеса. Эх, запустить бы на полную! Ведь в рекордный же рейс идут... Земля заерзала под колесами. Нет, стой, браток, машину погубишь!

Розовая испарина поднялась над землей, выбралась из-за крутых чинков. Начинается новый день. Еще целый день. Предметы лезут прямо в зрачки и царапаются там, как песок.

Передняя машина остановилась. Пыль поредела в фарных огнях. Из утренних сумерек подошел Слава, передернул затекшими плечами.

– Ну, как? Всхрапнем часок – потом дальше. В глазах – туман... – Он закашлялся, прохрипел, плюясь: – Песок обратно лезет...

– А время как?

– Терпит... Здорово прошли...

От красной полоски уже тянуло теплом. Виктор порылся в карманах, отыскал сигареты.

– Вот история, и эти с песком...

Он выпрыгнул из машины. Ноги неловко подвернулись: одеревенели совсем. Ничего, тем, кто пойдет после них, будет полегче: домиков всяких понастроят, столовок...

– На Тамбовщине такой темнотищи не бывает, – сказал, подходя, Володька и потянулся, хрустнув всеми суставами. – Чуть носом педали не достал...

Водители постепенно стягивались в кружок. «Ишь, как всех подсушило за день. А на лицах можно пальцем писать – глаз из-за пыли не видно». Огоньки сигарет уютно светились в сумраке. Виктор пошел и выключил фары.

– Через полсуток отгрузимся, – сказал Слава Миронин. – Трудный участочек это плато. Прямо скажу: такого еще не встречал... Да, Виктор, потом я к тебе сяду, ладно?

– Ну вот еще, ты лучше к Володьке сядь... Виктору не хотелось лезть в кабину, ему

хотелось еще немножко посидеть вот так, чувствуя теплое плечо друга...

Встречный ветер

Заснуть было трудно: вагончик весь прокалился за день. И потом под подушкой все время что-то копошилось. Что, если змея или скорпион? Уж лучше бы скорпион...

Утром инструктор Хорезмского обкома комсомола Володя Золотухин возил меня к своему «активному кадру» – Юре Филоненко – на стеллажи. Стеллажи – место, где из отдельных труб свариваются длинные плети, которые потом отвозят потолочникам. Грохот

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.