Прогрессивный английский писатель Артур Чарльз Кларк известен как автор многих научно-популярных и научно-фантастических книг о межпланетных путешествиях и исследованиях космоса. Внимание читателей к творчеству Кларка объясняется, конечно, не только современностью тем его произведений, но и их несомненными художественными достоинствами.

Нам кажется, что читатели «Смены» с интересом прочитают два научно-фантастических рассказа из сборника Артура Кларка «По ту сторону неба».

Зеленая загадка

К сожалению я плохо знал Владимира Сурова. Помнится, это был скромный, маленького роста человек; по-английски он понимал, но говорить стеснялся и в общие разговоры обычно не вступал.

Подозреваю, что даже для своих коллег он был немного загадкой. Сколько раз я был на «Циолковском», столько раз видел его в рабочем кресле, согнувшегося над записями или прильнувшего к микроскопу. Словом, этот человек ухитрялся сохранять уединение даже в маленьком мире межпланетного корабля. Остальная команда, казалось, не замечала этого отчуждения, а по тому, как обращались к Сурову, было ясно, что его здесь по-настоящему любят и уважают. Впрочем, это и не удивительно. Работы по выращиванию растении и деревьев далеко за Полярным кругом сделали его одним из крупнейших ботаников России.

...За годы, предшествовавшие нашему полету, скопилось немало данных, что, несмотря на полное отсутствие воздуха и почти полное – воды, какая-то растительная жизнь на Луне все-таки возможна. Президент Академии наук СССР – один из горячих защитников этой теории – сам был слишком стар для участия в экспедиции и послал туда Сурова.

Отсутствие растительности, живой или ископаемой, на тысячу исследованных нами квадратных миль было первым серьезным разочарованием из тех, что приберегла для нас Луна. Даже самые отъявленные скептики, убежденные в невозможности жизни на Луне в любых формах, были бы рады доказательствам своей неправоты. В те дни всем казалось, что Суров прилетел на Луну напрасно.

Он не казался подавленным, а работал наравне с остальными членами экспедиции: изучал образцы почв и ухаживал за сконструированной им герметичной оранжереей, причудливо изогнутые трубы которой выписывали замысловатый узор вокруг «Циолковского». Ни мы, ни американцы этим не занимались, прикинув, что гораздо выгоднее привозить все с Земли, а не выращивать на месте. Во всяком случае, до создания постоянной базы на Луне. Мы были правы с точки зрения экономики, но не учитывали моральной стороны дела. Крохотные прозрачные домики, в которых Суров выращивал карликовые фруктовые деревья и овощи, были ориентиром, к которому устремлялись наши взоры, устававшие от мертвого лунного ландшафта.

Положение командира корабля, как правило, лишало меня возможности лично участвовать в исследованиях. Я должен был готовить отчеты, проверять запасы, составлять программу исследований, координировать наши действия с действиями русских и американских коллег и пытаться, правда, не всегда удачно, угадывать, где же нас ждет следующая неудача. В результате я иногда целыми днями не вылезал из ракеты, и дежурной шуткой был всеобщий крик, что мой скафандр съела моль.

Может быть, поэтому я так живо помню все свои вылазки и уж, конечно, мою встречу с Суровым. Это было около полудня; солнце поднялось высоко над Северными горами, а Земля тоненькой серебряной пластиночкой выглядывала сбоку от них. Гендерсон, наш геофизик, хотел проверить показания своих приборов в двух милях к востоку от базы. Все остальные были заняты, и я с удовольствием отшвырнул надоевшие сводки. Через десять минут мы вышли.

Мы шли пешком. Во-первых, это было недалеко, а во-вторых, приходилось беречь энергию в аккумуляторах вездехода. Я любил пешие прогулки по Луне, и даже не из-за ландшафта, Ибо любое великолепие в конце концов приедается, а за удивительное чувство полета при каждом шаге, которое на Земле знают только дети, да и то во сне.

Мы проверили работу приборов и были уже на полпути к дому, когда вдруг заметили приблизительно в миле к югу от нас чью-то фигуру. Я настроил бинокль. Даже на близком расстоянии трудно опознать человека в скафандре, но у нас был четкий код красок и цифр.

– Кто это? – спросил Гендерсон.

– Синий костюм, номер 3 – это Суров. Но я ничего не понимаю. Он один)

Первый закон нашей экспедиции гласил: ни в коем случае не ходи в одиночку! Мало ли что может случиться!

– Давайте окликнем его, – предложил Гендерсон. – Может быть, с его напарником что-нибудь случилось и он идет за помощью.

Я покачал головой. Суров явно не торопился. Он ходил куда-то один и сейчас не спеша возвращался к «Циолковскому». Я не считал себя вправе вмешиваться, хотя это был, конечно, неоправданный риск.

В течение последующих двух месяцев мои люди несколько раз видели Сурова одного и довольно далеко от базы. Позже выяснилось, что он вел какие-то внепрограммные исследования.

...Сигнал всеобщей тревоги с «Циолковского» никого не застал врасплох. И раньше бывали случаи, когда требовалась помощь соседей, а то и соединенные усилия всех трех команд. Но это был первый случай, когда человек не отвечал на вызов. Было проведено спешное радиосовещание, выработан план поисков, и спасательные группы с трех кораблей отправились в разные стороны.

Я, опять шел с Гендерсоном. Мы, не сговариваясь, устремились туда, где впервые встретили Сурова.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.