Он очень драчлив, этот химик-спортсмен. Некоторые из его оппонентов, наверно, на это не рассчитывали.

Слишком смелые обобщения погубили его диссертацию. Прошел год — и появилась новая книжка Бацанова. Там уже прямо говорилось о целой группе веществ, полученных благодаря новому методу. Он не «переосмыслил», не «раскаялся» и не «понял».

Оппоненты столкнулись лицом, к лицу. На этот раз в открытом бою. Бой грянул на всесоюзном совещании, посвященном методу Полинга. Сотни ученых съехались в Москву, чтобы высказать свое мнение.

Бацанов выступал дважды. Он не горячился, нет. Он просто напомнил противникам нового метода, что новое никогда не становится сразу ясным до конца и тем не менее отлично работает на науку. Придет время — все прояснится до мельчайших частностей. Зачем же зря терять годы из-за разногласий в терминологии? Лучше предвидеть с неопределенностью, чем определенно не предвидеть.

Аудитория аплодировала его словам.

В тот же год извлекли из-под спуда диссертацию Бацанова. Физики признали его доктором физико-математических наук. Но химия была ему ближе.

Доктор химии в тридцать три года. Для химика это еще детский возраст. Многие к этому времени только нападают на «жилу», которую будут разрабатывать всю жизнь. Что ж, ему повезло. Повезло? Может быть, отчасти. Но случайность улетучивается из биографии ученых. Самообслуживание, почти по Пруткову: если хочешь быть счастливым — будь им! Уверенность и энергия ученого — это хорошо. Но не лучше ли позаботиться, чтобы сила талантливых не пропадала на преодоление трения? Пусть она целиком идет на набор высоты.

Американец Норман Грегори получил интересную соль урана. Он ходил вокруг нее, как котенок у горячей каши. Он не знал, как подступиться к загадке.

А Бацанов знал, и давно. И статья об этом была написана, только дожидалась своей очереди в научном журнале... год. В науке, к сожалению, такое еще бывает. Получена удивительная группа веществ, обнаружен новый тип изомерии, пока никому не известный, но... в журнале — свой график. Мне вспоминается разговор директора одного института с молодым исследователем. Директор: «Что это?» Сотрудник: «Новые вещества, еще не исследованные...» «Почему же неисследованные?» «Этой работы в плане нет, поэтому... ни средств, ни сотрудников. Вот если вы поможете...» «Обязательно поможем. А где эти вещества применяются?» «Возможно, как полупроводники, а может быть — полимеры...» «Что-то вы очень неопределенно». «Но свойства пока не изучены». «Так, так... А вдруг не применяются? Вы вот что, занимайтесь плановым делом. А между прочим посмотрите и эти, новые. Если найдете полезное применение, будут и люди и средства». Все. Разговор окончен. Круг замкнулся. Бывает еще такое в науке.

Вторгшись в интимную жизнь кристаллов, Бацанов все чаще спрашивал себя: можно ли заставить атомы металлов присоединять сразу несколько элементов? Ведь у некоторых металлов связей больше, чем у углерода. Сквозь темный кристаллический порошок курится пахучая зеленоватая струйка. На глазах происходит метаморфоза — рождается яркое вещество. Бацанов комментирует опыт. Взрывчатая, «газированная» речь:

— Идет хорошо. Бывает иначе. Важно все: температура, давление.

Путь к пробирке с ярким веществом был нелегким, как любой путь в науке.

Проводя недели и месяцы над изучением тончайших структур, Бацанов заметил, казалось бы, невероятное. В кристаллах солей металлические атомы несли откровенный отрицательный заряд. По орбитам рыскали бездельные валентные электроны. Они явно были не прочь подцепить какой-нибудь окислитель — кислород, скажем, или хлор. Особенно неспокойно вели себя прожорливые многовалентники: хром, марганец и даже благородная платина. В солях, считавшихся очень устойчивыми, все было не так уж благополучно: металлы томили неиспользованные связи. Как заставить их отдать эти связи? В обычных «растворных» реакциях это было немыслимо. А что, если...

Бацанов нашел способ, как сломить металлическое упрямство.

Сквозь тонкий порошок сернистого марганца пропускают зеленоватый дымок хлора. Рождается новое вещество. Оптика подтверждает: да, не смесь, а совершенно новое — MnSCI2. Марганец как ни в чем не бывало отдал свои запасные валентности хлору. Произошло невозможное — металл связался с двумя элементами сразу. Осмелев, бацановские ребята перебрали представителей всех металлических рядов. Чудо повторялось с великолепным однообразием: металл соединялся с двумя элементами. Сложные соли марганца, хрома, теллура. Палитра пробирок слепила яркостью. А список новичков все рос и рос. Разгадав химические связи в кристаллах, Бацанов заставил металлы отдать «законсервированные» валентности — без традиционных растворов, «всухую». Рождалось семейство новых солей. Химики диктовали им последовательность связей, предсказывали прочность, заправляли электронными облаками.

— Несколько подобных веществ,— сказал мне Степан Сергеевич,— были известны и раньше. Их называли соли со смешанными анионами. Но никто толком не знал их внутренней структуры. Потому и не находили дорогу к полученным нами соединениям. В замкнутом мире неорганики пробита большая брешь. В нее немедленно должны устремиться исследователи. Синтез тысяч новых неорганических веществ! Что обещает нам эта возможность? Какими находками чреват открывшийся архипелаг?

Очевидно, некоторые из новых веществ окажутся неплохими полупроводниками. Их свойствами можно будет командовать. Ведь если атомы металлов присоединили по два элемента, значит, со временем их принудят «проглотить» и три и целую группу. Построят наконец и прочные цепи — неорганические полимеры. Быть может, своими качествами они затмят все, что удалось создать с углеродом и кремнием. Ученые, работающие над созданием фантастически «умных» машин (операция в одну миллиардную дольку секунды), с надеждой взирают на химиков. Только химическая связь способна с нужной надежностью и компактностью соединить полупроводниковые элементы будущих систем. «Электронный мозг» будет представлять собой сложнейший полимер, где каждое звено — рабочая ячейка. Кто знает, может, открытие бацановской лаборатории приблизит момент торжества кибернетиков.

Говорить о будущем пока рискованно. Соли со смешанными анионами до сих пор не включены в план работ лаборатории, и их свойства еще мало изучены. Но есть внерабочее время, есть помощники-добровольцы. В Бресте, Москве, Красноярске молодые ученые склоняются над микроскопами, фотометрами, спектрометрами. Изучают новый загадочный архипелаг, чтобы внести его в лоцию химии. Они упрямы и настойчивы, эти ребята. Истина... Им некогда ждать, когда она сама о себе заявит. Как можно скорее подарить ее науке. Людям.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.