- Вот вы, Иноземцев, глядите на меня и думаете: на нём кровь тучковских колхозников.
- Думаю.
- Меня все ненавидят - стреляли в меня. Вчера против моих окон, на заборе, написали: «Скоро сдохнешь». Под носом у охранника написали. Скажите: вы в лагере, в Руднице, сидели?
- Нет, не сидел.
- А я сидел. Там нас шестьсот человек было, осталось сотни две, когда я вышел. Как это вам посчастливилось?
- Я с первых дней пришёл к немцам.
- Говорят, это вы Разгонова выдали?
- Какого Разгонова? Партизана? Я с роду его не видел.
- А почему же вы у немцев в чести?
- Умею работать. Я дорожник. Потом характер у меня лёгкий, могу спеть, сплясать и выпить могу при случае... А вернее всего - я им нужен.
- Я только троих знаю, кто ко двору немцам пришёлся. Вы да я и ещё третий... Только он не русский, а немец обрусевший.
- Что - то я не знаю такого.
- И не можете знать, раз в Руднице не сидели. Краузе - его фамилия. Густав Максимилианович. В политехникуме учился, в Риге. Он об этом немцам говорил, они сначала не верили Краузе.
- Понятия о таком не имею. А вы его хорошо знаете?
- Две недели в лагере одной рваниной укрывались. Он болел малярией. Потом вдруг приехал за ним сам Шнапек. Прямо к нему, поговорил немного и увёз. На своей машине увёз. Я думаю, этот Краузе давно в России.
- Почему вы так думаете?
- Даже не думаю, а уверен. Я немного немецкий знаю. Разговор шёл при мне, я слышал... ну, не всё слышал, а кое - что. Выпейте, а то мне неудобно. Всё - таки вы гость.
Иноземцев рассмеялся:
- Ну, какой я гость!
- Не пейте, если не хотите. Мне всё равно. Послушайте... - он приподнялся и заглянул в глаза Иноземцеву. - Послушайте... Это вас Шнапек ко мне послал, да?
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.