Встреча

Бесшумно ложились венки. Тихо стояли люди. Никто не разговаривал: не нужны были здесь речи. И только старенькая колхозница с Киевщины, да и то больше для себя, чем для других, едва слышно произнесла:

- Спокойно спите, дорогие сыночки!...

Сказала и, отвернувшись, вытерла глаза рожком белого платка.

И Магда вдруг поняла, что старая высказала чувства, которые жили сейчас и в ней...

... Когда уже возвращались из парка, Магда остановилась у выхода, ожидая Горового. Прошли уже почти все, но Петра Антоновича всё не было. Удивлённая, обернулась она, посмотрела вдоль аллеи.

Фигура Горового виднелась далеко в конце широкой тропинки. Пётр Антонович по-прежнему стоял возле могилы, склонив голову. Казалось, он даже не замечал, что остался один. Магда забеспокоилась: «Ушли все и бросили человека одного. Надо же было подождать». И она, быстро и легко ступая, направилась к Горовому.

Она подошла к нему совсем близко. Уже видно было, как ветер треплет его поседевшие волосы, как сжимают шапку узловатые пальцы... Она хотела окликнуть его, но Пётр Антонович снова опустился на одно колено.

Магда растерялась и в нерешительности остановилась. Что-то мешало ей выдать своё присутствие.

И вдруг вспомнилась высеченная на граните строка:

«Лейтенант Николай Петрович Горовой».

Ошибки здесь не могло быть! «Николай Петрович»! И та же фамилия! Сын? Конечно, сын! Здесь, на их земле, в городе, который Советская Армия возвратила польскому народу, здесь вот встретился Пётр Антонович с сыном! Первым желанием Магды было броситься вперёд и стать рядом с ним на колени, разделать его горе, выразить слезами своё сочувствие, успокоить. Но Магда не сделала этого. Она ступила несколько шагов назад и поспешила к выходу. Шла она тихо, чтобы он не слышал, чтобы не помешать встрече...

... Петра Антоновича ожидали за воротами парка. Он шёл медленно. Его седая голова так и оставалась непокрытой. Помятую шапку он зажал в руке. Магда издали встревоженно наблюдала за ним. Своим женским, материнским сердцем почувствовала Магда его боль. Она испытывала к нему жалость, сочувствие, уважение и удивлялась силе и выдержке этого человека, умевшего так глубоко прятать свою боль. Ей хотелось заговорить с ним, утешить его.

Но как утешить? В таком горе нечем утешать. Да имеет ли она на это право, если он даже словом никому не обмолвился? Но, как бы там ни было, заговорить она должна! Его сын был теперь родным и для неё. И Магда заговорила о том, что хотела сказать раньше, при первой встрече:

- А знаете, Пётр Антонович, артель мы всё же организовала...

Горовой поднял голову и внимательно посмотрел на неё. И сразу стал он тем самым Горовым, спокойным и уверенным, каким она его видела там, на Украине.

- Не такая, как у вас, но уже есть, - продолжала Магда. - Самые бедные пока что пошли. Но мы сила! Мы уже взялись...

- А я ещё хотел спросить у вас: чьё это такое заботливое хозяйство встретилось нам по дороге? - оживился Пётр Антонович. - Так вот оно что! Очень хорошо.

- Люди поверили в себя! Увидели результаты, поняли, что это общее хозяйство - их собственное хозяйство! Вот только название артели мы ещё не подобрали... Но теперь я уже. знаю, как её назовём!...

Магда на минуту задумалась, проникновенно посмотрела прямо в глаза Горовому и тихо закончила:

- Назовём нашу артель «Дружба народов». Чтобы название это было вечной благодарностью и памятью о тех, кто принёс нам освобождение, мир и жизнь. Чтобы они всегда были с нами...