Всадники, летящие навстречу солнцу

Монумент вечно живой дружбы.

Если бы не догадывался я, что несколькими часами раньше, на сегодняшней уроке, если бы не знал твердо, что и завтра и послезавтра будут учителя рассказывать школьникам о великой, пронесенной через десятилетия дружбе братских народов, я попросил бы разрешения добавить, что мы не только вместе воевали, но и вместе работали, работаем, будем работать.

Годы двадцатые. 1921-й. Владимир Ильич Ленин принимает делегацию народного правительства Монголии, в которую входит Сухэ-Батор.

Годы тридцатые. 1936-й. Правительство СССР подписывает с правительством МНР протокол о взаимной, помощи...

1937-й. Наша страна дарит МНР 10 машинно-сенокосных станций, помогает строить механический завод и промышленный комбинат в Улан-Баторе.

1939-й. Красная Армия спешит на помощь МНР, отражающей агрессию японской военщины в районе реки Халхин-Гол.

Годы сороковые. На средства монгольского народа созданы танковая колонна «Революционная Монголия» и эскадрилья истребителей «Монгольский арат». Араты (крестьяне-скотоводы) дарят сражающейся против германского фашизма Красной Армии шестьдесят тысяч скакунов.

Годы пятидесятые. Рождаются десятки новых промышленных объектов – шахты, электростанции, заводы, и в строительстве важнейших из них принимает участие братский Советский Союз.

Годы шестидесятые. 1962-й. Монголия вступает в Совет Экономической Взаимопомощи. Символ этого десятилетия – Дархан. Как стал символом семидесятых Эрдэнэт.

Внимательно слушают дети рассказ учительницы.

...Цветы на Зайсан-Толгое, на холме славы.

Каждый день свежие. И в летний беспощадный зной. И в зимнюю стужу, когда стынет на ветру слово.

...ТО ЛИ ДРЕВНЯЯ СТОЛИЦА страны Каракорум, называемая и иначе – Хархорин.

Под легким дуновением ветра позвякивают колокольчики, укрепленные под углами загнутых по-монгольски кверху карнизов. Тишина. Стена, в которой сто восемь четырехгранных, суживающихся кверху башен-субурганов, каждая из которых посвящена историческому событию или чем-либо прославившемуся ламе, отсекает внешний мир, и только ласточки, шныряющие вокруг, напоминают о том, что есть жизнь и за границами монастыря Эрдэнэ-дзу, монастыря «ста сокровищ».

Триста девяносто второй год стоят эти здания тибетской, китайской, монгольской и уйгурской архитектуры, построенные Абатай-сайн-ханом в 1586 году. Ни один гвоздь не был вбит в эти стены, но триста девяносто второй год стоит этот монастырь, не утратив свежести красок, тайна которых не разгадана и по сию пору. Первый в истории Монголии монастырь – самый древний из буддийских храмов на территории страны, поразительный памятник монгольского зодчества. И усыпальницы Абатай-сайн-хана и сына его и гигантская каменная черепаха, символ бессмертия и вечности, страж, предохраняющий от наводнений, переживут и нас и детей наших – история вечна.

Тишина. Бесконечная, первозданная тишина. Маски добрых и алых божеств, бурханы – буддийские святые, курительницы и кадила, иконы, на которых многоликие, многорукие и многоглазые будды – глаза даже на пятках, жертвенные сосуды из человеческих черепов...

Тишина. Бесконечная, первозданная тишина.

И чудится горячий топот скакуна.

И я протягиваю руку к мешочку, в котором зашит песок, и бью в медный гонг, звук плывет, не стихая, секунды, минуту, вторую, и я возвращаюсь в глубь веков, когда не Эрдэнэ-дзу, а дворец хана Угэдэя, третьего сына Чингисхана, стоял здесь, в центре Каракорума, древней столицы Монголии, построенной на берегу реки Орхон в начале тринадцатого столетия.

Я вижу серебряный фонтан, напоминающий дерево, вижу пасти четырех золоченых змей, обвивающих ствол дерева, слышу шум воды. Но то не вода. Из пасти одной змеи льется кумыс, другая отдает не яд, но мед, третья – рисовое пиво, четвертая – вино.