Визитная карточка «супермена»

– Не рубишь, так помалкивай, дядя. Уж я-то кое-что почитываю, да и бывал во всяких интересных местах...

Удивительно, но из публики меня никто не поддержал. Я выходил раньше его, и, когда пробирался к дверям, мне казалось, что все с осуждением смотрят мне в спину. Уже перед самым тамбуром я был «добит» громкой фразой, сверкающей всеми гранями превосходства и утвержденного лидерства:

– И заруби себе: «Чаепитие в Мытищах» – Кустодиев. Знаток!..

Я, конечно, внутренне улыбнулся. Но вот парадокс: его уверенный тон породил во мне сомнения. И, войдя в свою квартиру, я первым делом бросился к энциклопедии.

Как часто еще, к сожалению, воинствующее хамство, рассчитанное на доверчивость и всепрощение общественной совести, служит непробиваемым панцирем псевдолидеров или претендующих на звание «первых»! На производстве такие люди, откричав призывы и лозунги, измордовав сотрудников, садятся в свое кресло и начинают вершить противоположное тому, к чему только что призывали. Они умеют создать проблему там, где ее нет. Они могут наобещать горы золотые и не выполнить обещанное, окружить себя лизоблюдами и третировать достойных.

А лидерство в школе?.. Опять возвращаюсь памятью в детство. В классе верховодили двое: Петька С. и Гришка П. Акселераты, сказали бы сейчас. Но никакими акселератами они не были. Просто сидели по нескольку лет в одном классе. Оба здоровые, агрессивные, подминающие под себя всех, но между собой выработавшие некое состояние динамического равновесия, впрочем, всегда готового перерасти в конфликт.

Как-то до начала уроков они заспорили, как правильно писать: «щиблеты» или «щеблеты».

– Сам ты – «щеблеты», – парировал Гришка, – щиблеты. Пацаны, ну скажите, как правильно... – Страсти накалялись. Класс раскололся поровну. В это время дверь медленно приоткрылась, и в щель просунулась голова Геши-очкарика. Маленький и хилый, часто болеющий, он тем не менее пользовался большим авторитетом за свой добрый характер и светлую голову. Как бы ни спорили Петька с Гришкой, но в оценке Геши они были единодушны. «Башка!» – авторитетно соглашались оба и всегда объединяли свои физические усилия на защиту Геши.

Геша был лидером класса. И не только застрельщиком всяких хороших дел, но и организатором их исполнения. Учителя надышаться на него не могли.

— Во, Геша, тебя не хватает, – крикнул Петька. – Рассуди. Ведь я прав: щеблеты?

— Или щиблеты? – с надеждой уставился на него Гришка.

Геша тщательно вытер галоши о тряпку у порога, прошел к своей парте, не спеша достал учебники, а потом, пристально посмотрев сквозь очки на ждущих одноклассников, обронил:

— Штиблеты...

— Башка-а-а! – восхищенно закрепил лидирующие позиции Геши пришедший в себя Гришка.

Надо сказать, что Петька с Гришкой стали рядовыми серенькими работниками, а Геша через всю жизнь пронес славу лидера, став крупным общественным деятелем. Он никого не спихивал, нигде не заострял внимания вышестоящих лиц на собственных достоинствах. На всех постах он честно и добросовестно выполнял доверенное ему дело. Разумеется, не автоматически, а творчески, привлекая, где надо, всю накопленную эрудицию, включая энергию ищущего ума, всю страсть и горение неравнодушного сердца. Все атрибуты жизненного успеха приложились сами собой. Но он никогда не путал вечное и «вещное», и вещи занимали и занимают в его жизни ровно столько, сколько и положено вещам.

Наверно, поставь этот Геша такую же задачу, как В. Владимиров, – превратить себя в выставочный стенд для дефицитных изделий швейной промышленности, а свою квартиру – в музей мебельных диковинок и чудес электроники, он, конечно, добился бы этого без труда. Но он выше всего этого. Он не боится ответственности за судьбы людские и с достоинством несет бремя лидера, не замечая завистливого шушуканья и жалких выпадов инженерствующих халтурщиков или халтурящих инженеров типа В. Владимирова.

Хочу быть первым! Сколько граней и оттенков у этого желания. Бывает, на работе человек – признанный лидер, с ярко выраженной авторитарной окраской. Его все уважают, боятся, ценят. Но приходит домой – и нет его. Тише воды, ниже травы. Здесь власть принадлежит другому. Здесь командует «генерал в юбке». Или подрастающий «узурпатор», которому извращенное представление о лидерстве в семье вложили сами же его создатели.

Семья. Кому командовать? Ему или ей? Несбалансированные требования обоих часто ведут к скандалам, оскорблениям, разводам. «Не уступлю!» – воинственный клич сильной половины. – «А я чем хуже? Я тоже зарабатываю, и не меньше тебя», – парирующий ответ. Пикировка. Словесное фехтование. «Не ту программу включил». «Не имеешь права возвращаться после меня». «Ты мне всю жизнь погубил». Не правда ли, картина не менее популярная, чем печальная?

Так кто же должен быть первым? Да, конечно же, кто умнее, кто выдержаннее, кто тактичнее. Первый тот, кто первым не сказал последнего слова, кто первым подумал вот о нем, который пока молча играет в свои кубики, но развивающееся сознание которого уже начинает бороздить необузданное родительское безобразие, искажая, путая, перевирая все моральные принципы.

А если ребенок воспитывается без отца, одной матерью? Стремясь восполнить недостающее звено н воспитательной цепи, сердобольные родичи часто перебарщивают в концентрации внимания не на тех гранях воспитательного процесса. Как же, без отца... Гуманная сторона их заботы понятна и объяснима. Но мера и соотношение частей этой заботы – нет. Потому что из подопечного растет потребитель. Ребенок привыкает: с детства все лучшее – ему. Он центр внимания. Он главный. Добрые бабушки, тети и дяди, живущие в разных концах города, прибегая, наспех суют ему самое дорогое. Но самого-то главного не успевают. Общение сводится только к передаче подарков да нескольким жалостливым фразам. И закрепляется у ребенка впечатление, что все и всё для него. Невольно он привыкает к безответному иждивенчеству и, подрастая, уже не стремится умерить свой аппетит, который ему гипертрофированно развили.