Угол белой стены

Парень пружинисто вскочил и, кивнув, исчез за дверью.

– А ты, Асиль, –обратился Мукумов к другому парню, – в чайхану сбегай. Смотри туда, смотри сюда, кто сидит. Шофер там с машиной, из Самарканда, конечно. Пусть смотрит, если машина с ташкентским номером пройдет. Пусть задерживает, документы проверяет. Сержант в форме, имеет право, конечно, – повернулся он к Сергею. – Утром я сам смотрел.

На пороге появился раскрасневшийся, взволнованный Ибадов. Отыскав глазами Сергея, он торопливо доложил:

– Все, Сергей Павлович. Задержали мы его. – И, повернувшись к Мукумову, добавил: – Ваш комсомолец помог. Замечательный парень, честное слово.

– Погодите, Мурат. Рассказывайте все по порядку, – нахмурился Сергей.

– Садись, товарищ, – торопливо сказал Мукумов, бросив подушку возле себя. – Не надо стоять. Садись!

Ибадов, еще не отдышавшись, опустился на подушку, поджав под себя ноги. Обувь он по привычке оставил в прихожей.

– Значит, так, – начал он. – Разыскал я сначала старика Акбарова. Увидел он у меня куклу...

Увидев «куклу», старик Акбаров действительно «задрожал», как и предсказывал Мукумов. Долго они с Ибадовым осторожно прощупывали друг друга и плели хитрые словесные кружева, пока Акбаров наконец не объявил, что может помочь приезжему человеку. И повел его к Рахимову. Тот в дом их, однако, не пригласил, и они вели разговор во дворе, около овчарни. Рахимов оказался пьян, и старик Акбаров очень ругал его за это. А Ибадов осторожно намекнул, что если его опередили люди из Ташкента, то он не обидится и приедет в другой раз. Тут Рахимов почему-то испугался, это Ибадов точно заметил. И всякие подозрения закрались ему в голову, даже такое, что Рахимов и есть тот родственник. Об этом Ибадов сразу подумал. Пока они беседовали, пришел какой-то парень. Ворота ему открыл уже не сам Рахимов, а его сын. Пришедший вел себя очень строго и, видно, что-то узнав от сына Рахимова, спросил: – Где твой гость, Телля? Говорить с ним хочу». Ибадов сразу насторожился, а Рахимов сказал, что никакого гостя у него нет. «Неправда, Телля, – Сказал пришедший. – Мне уже Ташпулат сказал про него». Тогда Рахимов испугался и сказал, что никакой это не гость. Он к кому-то другому приехал, но дома его не застал и ночевать попросился. Что он, Рахимов, знать не знает этого человека и к кому он приехал, тоже, и, пожалуйста, может его показать. И Ташпулат сразу подтвердил, что и он не знает этого человека. А старик Акбаров рассердился и сказал, что пришедший совсем еще молодой и мешает беседе почтенных людей. А тот заявил, что его послал товарищ Мукумов. И тогда все пошли в дом. А там оказался... Карим!

– Карим? – недоверчиво переспросил Сергей. – Он самый, Сергей Павлович, – с торжеством подтвердил Ибадов. – Точно Карим. – Где он сейчас?

– Здесь во дворе. Назир его стережет. Мы его тут же задержали. Для проверки документов как будто. Не хотел идти. Кусался даже. Нож хватал. Пришлось мне удостоверение показать. – Ибадов ослепительно улыбнулся. – Старика Акбарова чуть удар не хватил.

– Та-ак... Повезло нам, ничего не скажешь. Крупно повезло.

Сергей задумчиво потер подбородок. Он еще не знал, какое открытие ждет его впереди.

Комсомольцы сидели строгие, настороженные, молчаливые, понимая, что случилось что-то важное, может быть, то самое, ради чего и приехал к ним этот человек из Москвы.

Мукумов, хмурясь, машинально застегнул крючок на своем кителе и взял лежавшую рядом фуражку.

Сергей повернулся к нему.

– Мог бы я где-нибудь поговорить с задержанным?

Мукумов поспешно поднялся.

– Можете, конечно, товарищ полковник. Комната есть, конечно.

Они вдвоем вышли в прихожую, и Мукумов отворил какую-то дверь. За ней оказалась точно такая же комната, только поменьше, с раскрашенным в разные цвета потолком, с пестрыми шелковыми сюзане на стенах и паласами, устилавшими пол, у стены стояли полированный платяной шкаф и стол из того же, видимо, чешского гарнитура.