Сквозь магнитные очки

Теоретики Гайтлер и Теллер сделали расчет. Он имел поистине зловещий характер и отвадил физиков от постановки опытов. Результат гласил, что для того, чтобы зафиксировать ядерный резонанс, надо ждать... миллионы лет. Это, конечно, всех «убило». Все, кто занимался этими исследованиями, бросили их. Кроме Гортера. И кроме Завойского. Они продолжали искать ядерный резонанс. Но фортуна снова повернулась к Гортеру спиной. Он прошел совсем близко от ядерного резонанса, случайно не заметив его. А Завойскому продолжать в полную силу опыты и сделать второе не менее замечательное открытие помешала война. Имей Завойский еще два-три месяца времени для продолжения экспериментов, он убедился бы в существовании ядерного магнитного резонанса.

Нобелевская премия за открытие ядерного магнитного резонанса досталась американцам Блоху, Парселу и Паунду. Этим закончилась одна из блестящих страниц современной физики и началась новая.

Итогам прошлого, плодам настоящего, планам на будущее и была посвящена Черновицкая ассамблея.

«Провоторовская идея», «провоторовская концепция», «провоторовский подход» — это частое повторение, звучавшее в большинстве докладов, не могло не зацепить внимания журналистов.

Кто же такой этот Провоторов?

И по складу ума и по образованию Провоторов — физик широкого диапазона. Вначале он сам искал себе задачу. Он рано понял, что теория размагничивания противоречива. И начал искать возможность связать концы с концами. Суть его теории попробую продемонстрировать некоторым опытом.

Каждая хозяйка знает, что в остывшем ведре яйцо успеет остудиться практически до той же температуры, что и окружающая его вода. А вот вынув яйцо из тоже уже остывшей воды в маленькой кастрюльке, его нужно быстро положить на стол, иначе рискуешь обжечь руку.

Ученые, развивающие вплоть до начала 60-х годов теорию парамагнитной релаксации — так в учебниках именуется процесс размагничивания вещества, — единодушно предлагали такое равновесие сил внутри вещества. Все части сложной системы, именуемой веществом: электроны, ядра (а их можно представить себе как микроскопические магнитики), их взаимодействия между собой и с внешним магнитным полем — ведут себя так же, как яйцо в большом ведре, где его температура в любой момент времени практически совпадает с температурой окружающей среды.

И только молодой советский физик Б. Н. Провоторов обратил внимание на то, что это убеждение, по существу, ни на чем не основано. Он утверждал, что гораздо лучшей моделью могло бы послужить яйцо в маленькой кастрюльке. Не предположив, что температура в разных частях яйца различна, невозможно понять, как сваренное в маленькой кастрюльке яйцо может сохранить жидкий желток, окруженный твердым белком. Это небольшое на первый взгляд уточнение привело Провоторова к далеко идущим последствиям.

У него начала созревать теория, которая сегодня во всем мире называется провоторовской. Он же придал своей концепции безупречную математическую форму.

Однако случилось так, что его теория на некоторое время оказалась праздно висящей на сцене, на которой разыгрывались научные баталии. Большинство физиков не придало значения работам Провоторова, не усмотрело в них возможности получения новых результатов.

Даже после того, как Провоторов защитил докторскую диссертацию, написал несколько статей и его теория стала популярной, многие еще спрашивали: «А зачем это нужно?»

Неизвестно, как долго продолжалось бы такое положение, если бы новый подход к описанию известных явлений не привлек внимания молодой женщины — физика Маи Родак.

Мая после двух курсов одесского физфака ушла на фронт. Сначала ушел в ополчение отец, подала заявление в военкомат мать. Мая ждала своей очереди. Еще до войны сдала комплекс «ВС-2» — ворошиловский стрелок... Ожидая ответа военкомата, училась на курсах медсестер. Но медицину не любила и выпросила назначение в зенитную артиллерию. Так она попала в самое пекло — под Сталинград.

Потом — МГУ, после окончания — шесть лет преподавания и, наконец, научная работа в Институте радиотехники и электроники Академии наук СССР (ИРЭ). Здесь включилась в одну из самых интересных тем современной физики — создание квантовых парамагнитных усилителей, или, как их коротко называют, лазеров.

Не будем обсуждать вопрос, может ли женщина быть хорошим физиком: об этом рядили более чем достаточно. Не будем снова ссылаться на Ковалевскую, обоих Кюри, Мейтнер, Курносову, Масевич, Ирисову — их имена неотделимы от истории науки. Наверно, Родак — серьезный теоретик, если добрая половина из выступавших на Черновицкой ассамблее в своих докладах упоминали ее работы, ссылались на ее авторитет, окружали в перерывах плотным кольцом.

Ее теория, ставшая развитием провоторовской, еще очень нова, еще так животрепещуща, что в нее входят, как в ледяную воду — с опаской, но с надеждой на освежение идей, на обновление научных взглядов.

Продумывая детали провоторовской точки зрения на свойства целого класса веществ, называемых парамагнитными веществами, Родак почувствовала, что в этом подходе таятся возможности, намного более серьезные, чем обещанные общепризнанными теориями ученика Гортера — Блумберхена и лауреатов Нобелевской премии Парсела и Паунда. Теориями, прочно вошедшими во все учебники.

Уже первый вывод, полученный ею на основе нового подхода, произвел огромное впечатление бескомпромиссным разрывом не только с существующими теориями, но и со всем опытом, накопленным экспериментаторами после открытий Завойского и Блоха.

Родак фактически указала на возможность получения непрерывно действующего мазера. Всем, кто хоть как-нибудь соприкасался с мазером и привык к особенности его работать толчками, такой эффект казался совершенно невозможным.