- Видишь? - сверкнув глазами, сказал Ли У Ен, и я невольно удивился мужественному гневному голосу, большой силе, которая наполняла этого старого человека. - Пускай враг знает, что корейцы - хорошие охотники: они умеют целить прямо в сердце.

Ли У Ен окинул меня чистым и гордым взглядом, дружески положил руку на погон.

- Ты прости меня, - сказал он, усаживаясь рядом. - Сегодня мы сделаем из этой курицы жаркое и выпьем с тобой последнюю чашку сакэ. Да, последнюю чашку...

Ли У Ен поднялся и пошёл к убитой им курице. Через полчаса в небольшом закончённом чугунке, вмазанном в каменный очаг, клокотало сдобренное всевозможными острыми специями варево; на низком, едва возвышавшемся над землёй столике красовалась бутылка рисовой водки, стояли крохотные фарфоровые чашечки с деревянными палочками внутри.

Я не отказал моему другу в его последней просьбе, чокнулся с ним по русскому обычаю и выпил глоток сакэ.

- За ваши успехи. Ли У Ен! - сказал я.

- За счастливую судьбу Страны утренней свежести! - поднял свою чашку старик.

Ли У Ен проводил меня почти к самому морю. Одетое сумраком, оно просторно и величественно лежало у наших ног, качало на весёлой волне причаленные у берега карбасы. Мы по - братски простились с Ли У Еном. В глазах у него по - прежнему ютилась печаль: он, видимо, чувствовал, что это была наша последняя встреча.

Но я ошибся, думая, что уже больше не увижу Ли У Ена. Утром, когда наши автомашины уже миновали горный кряж и шли по шоссе у самого моря, на дороге появилась фигура старика. Он высоко поднял руку, преграждая путь колонне.

- Вот видишь, Ли У Ен был прав, вы уходите из Страны утренней свежести, - сказал Ли У Ен, - сердце моё не ошиблось.

Я вновь, как и вчера, уловил в словах старого корейца грусть и дружески подал ему руку.

- Прощай, мой дорогой Ли У Ен, - сказал я. - Мы верим в хорошую судьбу твоего народа.

Ли У Ен ответил мне крепким рукопожатием, затем отвернул полу куртки, и я увидел в его руках прекрасную, сделанную из чёрного дерева шкатулку.

Я взял из рук Ли У Ена шкатулку и невольно замер. На чёрной глянцевой крышке её был выгравирован и инкрустирован белым с голубым отливом перламутром портрет человека, которого Ли У Ен никогда не видел в жизни. Рука корейца придала портрету какие - то свои, особые, но близкие и дорогие мне черты вождя.

- Передай это товарищу Сталину, - сказал Ли У Ен. - Здесь моя любовь и моя верность этому человеку.

... Теперь я часто вспоминаю своего старого приятеля Ли У Ена. Вновь вижу далёкий берег моря, невысокую фанзу и сидящего у неё старика с длинной трубкой во рту.

В минуты воспоминаний и раздумий я прохожу мысленно взором по ночным, умолкшим улицам Москвы, и вижу ровный зелёный свет в большом окне за кремлёвскими зубцами.

И кажется мне: товарищ Сталин, склонившись над столом, с любовью смотрит на чёрную шкатулку и также думает о старом мастере Ли У Ене из корейского местечка на берегу моря.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.