Одна из любимых книг этого молодого человека - «Капитанская дочка» Пушкина. Трудны, извилисты пути, по которым книга идет к человеку и наконец пленяет его. Почему Юдин избрал «Капитанскую дочку», он сам не знает. Это случилось после долгого пути из Самары в Среднюю Азию, когда мать его, прачка, в 1921 г. перебралась поближе к теплу и хлебу. Мальчик увидел новую землю, новых людей, новое, безумное солнце. Плоские крыши домов, поросшие травой, как зеленые поляны. Пустыни вокруг голубого от многих теней города. И люди, желтолицые, тонконогие.
Мальчик перечитывал «Капитанскую дочку» несколько раз. Может быть оттого, что это одна из редких в русской литературе книг со множеством дорог, передвижений, опасностей, перемен.
Но вот как быть с «Евгением Онегиным»? Вот вторая из любимых книг Юдина. Как он относится к молодому разочарованному повесе? Ведь дистанция между Юдиным и Онегиным приблизительно такая, как между европейцами XX в. и героем гомеровской «Илиады». Если отнять у этого романа гениальную музыку Пушкина, его светлый разум, запечатленный в каждой строфе, окрыленность слов, то что общего останется у молодого человека Юдина с молодым человеком Онегиным?
Впрочем, все это очень поверхностные заключения, - взаимоотношения человека и книги очень сложны.
Во всяком случае, нужно отметить, что к 21 году Юдин успел пережить неизмеримо больше событий, чем Евгений Онегин пережил за всю свою жизнь.
Судите сами.
Окончив в Ташкенте пять классов школы, Юдин решил помогать своей матери. Она по-прежнему работала то прачкой, то уборщицей. Шестнадцати лет юноша отправился в глубь Узбекистана на хлопковую селекционную станцию. Его переселение совпало с великим переселением в нашу страну многих растений, культур, когда - то ей незнакомых. Юдин поступил в совхоз чернорабочим.
Мальчик работал честно и с увлечением, хотя возня с лопатой пришлась ему не очень по душе. Хотелось капитанить на тракторе, с ревом, треском и взрывами бороздить из края в край бесконечную землю, вздымать корни и пни, ворочать и мять вчерашнюю пустыню, чтобы пробудить ее к жизни.
Одно из свойств нашей страны между прочим заключается в том, что когда юноши мечтают, то мечты их сбываются.
Юдин поступил на курсы трактористов. Тут случилась мобилизация комсомольцев на работу в МТС, и юный тракторист пропутешествовал на новую хлопковую станцию в Мирзачульский, бывший Сыр - Дарьинский, район. Он почувствовал себя в некотором роде Христофором Колумбом. Хлопок продвигался в пустыню. Пустыни заполнялись человеческими голосами, ревом тракторов. Верблюды тащили на себе станки и оборудование в ремонтные мастерские. Удивленно наблюдали кочевники, как прочно и верно становится на якоря молодая цивилизация. Однажды просверлил тьму до самого горизонта пышный луч фонаря. Шел трактор.
Впрочем, мальчика Юдина вскоре стащили с трактора и посадили в райком комсомола на организацию бригад. Он брыкался, ибо привык к запаху бензина, к мощному крику своей машины. Пришлось переходить на работу с живыми людьми. 19 - летний мальчик учился распознавать человека с первого взгляда. Он подбирал человека к человеку, характер к характеру. Так получалась бригада. Мальчик умел отметать человеческий мусор. Он был совершенно безжалостен к врагу, лодырю, прихлебателю. В то же время он с величайшим старанием вовлекал в бригады узбеков и киргизов. Острота взгляда, умение увидеть человека, почуять врага, подать руку помощи когда - то обездоленным людям - этому учила Юдина ячейка, учила партия.
Когда сырдарьинские пустыни стали на якорь более или менее основательно, сын прачки был переброшен секретарем комсомола в Ургун - Абатский район. Приблизительно в том возрасте, в котором юноша Онегин постиг науку нежной и томной скуки, сопровождаемой перевиранием в руках не четок, а маникюрных инструментов, юноша Юдин вел работу с полукочевыми племенами. В Ургун - Абатском районе он нашел 3 кишлака. Один - полурусский, в нем собрались потомки людей, изгнанных из России царями. Другой - узбекский. И третий - наполовину узбекский, наполовину киргиз - казанский. Вот эта последняя половина и потребовала много хлопот. Сотнями лет эти люди кочевали с верблюдами в голых степях, останавливаясь лишь на зиму в местах, где особенно тучна трава, выросшая на солоноватой земле. Отдельные баи имели по 150 верблюдов и 1.500 баранов. В ответ на рождение колхоза они немедленно порезали своих верблюдов и баранов. Мальчик с головой ушел в изучение и ликвидацию родовой вражды, ибо, к несчастью, в одном колхозе сошлись два непримиримых рода. Замечательное зрелище представлял президиум общего собрания в этом колхозе. Представители двух враждующих сторон садились за разные концы стола и немедленно вступали в словесную - до поры до времени - битву. Мальчик Юдин вместе с товарищами для укрощения страстей становился то Соломоном, то Макиавелли, то нежным Саади. В конце концов злостных зачинщиков, связанных с баями, пришлось выслать, и вражда потихоньку улеглась.
Юдин занялся новой проблемой. Ему везло на проблемы, связанные с вековой традицией. Он принял участие в привлечении к труду узбекских женщин. Это давалось нелегко, ибо встречались даже коммунисты - узбеки, не желавшие отпускать жену из дому. Положение затруднялось тем, что нельзя было разговаривать с узбечками непосредственно, ибо старый закон запрещал им встречу с чужими мужчинами. Приходилось действовать через женщин. Юдин с друзьями добился того, что в страдную пору вышла на сев половина всех женщин - узбечек, а на уборку двинулись уже и все женщины трех колхозов. Юдин принял деятельное участие в создании яслей. Юноша, бредивший металлом, могущественными машинами, паром и электричеством, копался в сырых пеленках. Что же, эта работа имела глубоко революционное, историческое значение.
В августе 1931 г. Юдин заболел злокачественной малярией. Климат Средней Азии был вреден для него. Врачи потребовали немедленного возвращения в европейскую часть Союза.
Так окончился сельскохозяйственный этап в жизни Юдина и начался индустриальный. Возвращаясь в Европу, сын прачки имел за плечами пустыни, оживленные при его помощи водой и хлопком, осевшие па землю кочевые племена, множество женщин, освобожденных от бытовой тюрьмы. Добрый путь! Молодой человек XX, советского века за четыре года успел пожить так, как жили Пржевальский, Ливингстон или Миклуха - Маклай. Однако принадлежность к союзу коммунистической молодежи позволила ему достигнуть за 4 года больших результатов в распространении подлинной цивилизации, чем добились три эти больших человека за всю свою жизнь.
И вот Москва. Деревянный дебаркадер, вертлявые электрокары, шныряющие в толпе с багажом, привокзальная площадь.
Хотя происходило это всего лишь 3 года назад, Москва выглядела иначе, чем в наши дни. Юдину пришлось, например, знакомиться с индустрией как бы на иностранной территории. То была Швеция или, во всяком случае, ее кусочек. Юдина послали на концессионный шарикоподшипниковый завод «SKF». Сейчас он именуется заводом № 2.
Первые 3 - 4 дня Юдин просто оглох на этом заводе. Станки не слишком новой конструкции орали, как оглашенные. Свистели и шлепали возле каждого станка приводные ремни, ибо не было у машин индивидуальных моторов.
Юдина поставили на керосиновую шлифовку шариков. Он учился 7 месяцев, но мало чему научился. Русских мастеров не было, а шведы готовились в обратный путь, завод переходил в советские руки. Юдин познакомился с микрометром, научился измерять шлифующийся шарик, но самостоятельно выпустить готовый шарик он не умел.
В феврале 1932 г. юноша вступил на территорию советской индустрии. Она была значительно просторней. Можно точно сказать, во сколько раз она была просторней. В 38 раз! Завод «SKF» умещался на гектаре земли. Первый же шарикоподшипниковый завод им. Кагановича занял 38 гектаров бывшего Сукина болота. Даже привычный к степям Юдин удивился просторности новых цехов. В новых цехах приблизительно столько же солнца, сколько полагается на любого москвича, шагающего под открытым небом по улице. И потом тишина. Конечно это не абсолютная тишина, но все же после рева и вопля станков «SKF» - это тишина! Разница такая же, как между бричкой - разлетайкой, бренчавшей по булыжнику, и бархатным беззвучием «бьюика».
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.