— Помнишь, как Александр Викентьевич стал следить за тобой? — спросил Сергей, увидев, что Шахов положил ручку.
— А как он рассказывал о предстоящей поездке табачнику Акопяну, когда ты пригласил его покататься и поговорить? И тебе втолковывал, что у старика отличная память, особенно на лица? — Сергей рассмеялся.
— Что же здесь смешного? — Шахов налил себе стакан воды. — Плохо я эту встречу проводил. Утром пытался зайти к нему в номер, но дверь была заперта. Громко стучать не хотелось. Молча протянуть ему удостоверение? Сам знаешь, жили на пятачке, кругом народ. Можно сорвать всю операцию. — Шахов поставил стакан на тумбочку. — Друянов — старый адвокат. Насмотрелся за свою жизнь. Он мне потом рассказывал о своих опасениях: «Столкнет, — думаю, — меня этот парень с какой-нибудь скалы, и положит в карман записку такого содержания: что, мол, в смерти Казакова виноват и т. д. А поехать хочется — любопытство разбирает».
— Увидев твою физиономию, еще и не то подумать можно, — тихо, как бы про себя, сказал Сергей. — Я бы с тобой и в кино не рискнул пойти.
— Следы юношеских увлечений у кого на лице, а у кого и на всем теле, — парировал Шахов и многозначительно посмотрел на товарища. — Я хоть купаться могу. Не как некоторые.
Сергей обиженно спросил:
— Бить ниже пояса тебя на ринге научили?
— Сережа, друг ты мой наилучший! — Шахов подошел к Бакланову, обнял его и приподнял со стула.
— Хватит. Прощаю. — Сергей поморщился и повел плечами. — Идем обедать. Надо заправиться перед выходом на ковер к руководству.
Друзья закрыли кабинет и отправились в столовую.
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.