Преступление в Йокогаме

Под грохот барабанов и пение горнов батальон российского флота в полном вооружении, е развёрнутыми знамёнами вступал в японскую столицу, которая веками была закрыта для иностранцев. Вслед за батальоном ехал сам чрезвычайный посланник России Муравьёв, окружённый многочисленной свитой.

Пышная процессия остановилась у большого храма, временно отведённого под жильё для членов русского посольства. После парадного обеда, которым японцы угостили Муравьёва и его свиту, моряки разбрелись по городу - посмотреть на японскую столицу. Вблизи город выглядел гораздо беднее и скучнее, нежели с моря. Кривые, узкие улицы столицы были обстроены небольшими, тесно прилегающими друг к другу деревянными домами с лавочками внизу.

Передавая свои впечатления от этого посещения Иеддо, мичман Корнилов 2 - й вечером записал в своём путевом журнале:

«Вид Иеддо с рейда очень красив. Раскинутый по холмам, он не может похвастаться ни одним высоким зданием, но зато щедро рассыпанная зелень вознаграждает этот оригинальный для столицы с двумя миллионами жителей недостаток. Но когда пройдёшься по Иеддо, поищешь всего того, что ожидал видеть в таком громадном городе, и не найдёшь почти ничего, то невольно теряешь последнее уважение к Японии. Обладать столько столетий такой роскошной местностью, дойти до некоторой степени государственного развития и ничего не сделать в помощь природе! Нет, скучно, невыносимо скучно долго оставаться в Японии!... Скорее домой, в Европу, в Россию, где не мирт расцветает, а ель одиноко стоит...»

Ослепительное августовское солнце уже поднялось высоко над горизонтом. Над синим морем дрожало лёгкое марево. Ни единой тучки, ни дуновения ветерка, лишь пышная зелень субтропических парков умеряла жар. Опалённые солнцем роскошные цветники благоухали ещё сильнее.

- Благодать! - блаженно улыбнулся консул, лениво развалившийся на ковре у раздвинутой бумажной переборки, заменявшей стену. - Райское житьё, не правда ли, граф?

Муравьёв, затянутый в парадный мундир, мучился от непривычной жары. Он сердито буркнул и продолжал что - то писать. Размякший консул не унимался:

- Николай Николаевич, да неужто вы серьёзно думаете, что нам нужно опасаться этих наивных людей? Поймите, наконец, в этом раю человек теряет всякую воинственность.

Генерал резким жестом отодвинул бумаги и с сожалением поглядел на консула. Ему давно уже наскучила эта благодушная болтовня, и он оборвал Гошкевича:

- Простите, но мне кажется, что вы несколько близоруки. Взгляните вон туда, несколько подальше. Видите?

- Ну? - недоуменно спросил Гошкевич. -

Обыкновенные телеграфические столбы...

- Телеграфические столбы! - повторил с раздражением Муравьёв. - Телеграфические столбы в стране, которая ещё год тому назад не имела представления о ветряных мельницах. А сейчас, испытав электрический телеграф, они уже связывают сетью Иеддо, Нагасаки, Синоду и Хакодате. Уже строится первая железная дорога из Иеддо к летней резиденции императора. Уже ушла в кругосветное плавание первая японская паровая джонка «Пифон», машину для которой построили американцы... Как можно всего этого не видеть?..

Муравьёв встал и начал ходить по комнате, отрывисто говоря:

- Смею вас заверить, наши европейские соседи спят и во сне видят, как бы устроить России пакость на Востоке. Вы читали: в Японию уже вышла эскадра прусских кораблей, с нею едет советник. И я уверен, что речь будет идти не только о закупке японских безделушек!

Консул вздохнул и покачал головой. Ему всё больше не нравился беспокойный генерал. Однако дипломату не хотелось ссориться с Муравьёвым, и он ещё раз попытался сгладить остроту спора.

- Всё же вы не совсем правы, Николай Николаевич, - мягко начал он. - Граф Путятин, оказавший отечеству неоценимую услугу заключением русско - японского трактата, иначе смотрел на вещи. Сколько раз повторял он: мы будем учить японцев, и благодарные ученики...

- Учить, учить! - перебил консула Муравьёв. - Не понимаю я вас с Путятиным! Выучат их и без вас. Нам, дай бог, лучше самим учиться, чтобы не отстать от других.

Муравьёв замолчал и снова углубился в бумаги. Пришло время отправляться во дворец, где сегодня начинались дипломатические переговоры, и консул заторопился с приготовлениями.

Русских встретили с обычными почестями и церемониями. Однако Муравьёв сразу же дал понять, что он располагает ограниченным временем и не хочет жить в Японии полгода или год, как это приходилось делать его предшественникам. Шпион - офицеры старательно записывали каждое слово сердитого генерала, который говорил чётко и раздельно: