– Прошу разрешения на взлет! Транспортный самолет СИ-47 полка

особого назначения поднялся в воздух с Центрального аэродрома и взял курс на запад.

Это произошло 8 мая 1945 года в 9.00.

Над Москвой висела свинцовая облачность, моросил дождь. На высоте триста метров небо просветлело. Солнце, поднимавшееся с востока, светило им в спину, словно тоже торопилось вслед за ними, туда, на запад – скорее рассеять тьму.

8 мая сорок пятого... Последний день войны. Уже неделя, как советские войска заняли Берлин. В газетах появились фотографии красного флага, реющего над рейхстагом. Флага, который назовут Знаменем Победы. Но война еще шла. Огрызались огнем засевшие в развалинах эсэсовцы. Фашистские части, неистовствуя в свой последний час, заливали кровью восставшую Прагу.

Советское информбюро сообщало в оперативной сводке: «В течение 8 мая войска 3-го Белорусского фронта заняли населенные пункты Нойе Вельт, Фо-гельзанг. Войска 1-го Украинского фронта 8 мая овладели г. Дрезденом...» Бои шли на территории Германии, Чехословакии, Австрии. Жестокие бои.

Еще никто в мире не знал, что завтра наступит тишина. Но все чувствовали, что этот час близок. Ожидание чего-то светлого и радостного владело и летчиками, которые вели свой самолет на запад. Вот проплыл под крылом пепельно-серый, закопченный, в развалинах Киев. Теперь внизу – Белоруссия, куда еще недавно оба летали к партизанам.

Над Познанью они вскрыли первый пакет. «Выпустить три красные ракеты, – гласил приказ. – Если с полевого аэродрома поднимется девятка истребителей сопровождения, вскрыть второй пакет. В противном случае – садиться».

Все девять истребителей, едва Тай-метов выстрелил из ракетницы, запустили двигатели и, подняв желтую пыль, взлетели, быстро пристроившись к СИ-47.

– Вскрывай второй пакет, – сдерживая волнение, сказал командир.

Тайметов торопливо сорвал сургучные печати.

– Курс на Берлин, товарищ подполковник! Вот, смотрите... А все-таки прилечу я в проклятое логово!

Генерал-лейтенант авиации в отставке, бывший заместитель министра гражданской авиации СССР Алексей Иванович Семенков принял меня в домашнем кабинете. «Жив, значит, курилка? – говорил он, читая привезенное мной из Ташкента письмо Тайметова. – Что, университет закончил? Вот это по-нашему, узнаю Абдусамата!..»

На письменном столе генерала стояла модель транспортного самолета. «СИ-47?» – спросил я. «Да, тот самый и есть, – сказал Алексей Иванович. – На нем мы и летели в Берлин в мае сорок пятого. Фотография? Увы, нет. До того ли было? Да и не думал в тот день никто лично себя запечатлеть для истории. У нас одно на всех желание было – приблизить час победы.

Семенкову было двадцать пять, когда началась Великая Отечественная. Получив ЛИ-2, стал, летать к линии фронта. В отличие от других пилотов ГВФ он имел опыт боев с белофиннами, носил на кителе орден Красного Знамени.

Все четыре военных года провел Семенков в воздухе. И когда его спрашивают, какие боевые задания были самыми трудными, он вспоминает полеты в осажденный Ленинград. Город уже был в кольце блокады. На исходе боеприпасы, продукты, топливо. Семенков водил туда эскадрилью транспортных самолетов, чье вооружение – лишь пулеметы. Летали каждый день. До Ленинграда – один час сорок минут пути. На подходе к городу, над Ладожским озером, их стерегли фашистские истребители. С потерями, но пробивались к цели. Летчики перед стартом набивали карманы хлебом и конфетами – для ленинградских детей. Летали до декабря 41-го, пока лед не сковал озеро и не была проложена «Дорога жизни».

– В том же декабре, – рассказывал

Алексей Иванович, – в ночь на новый, 1942 год мой экипаж получил специальное задание. Мы пронеслись над улицами оккупированного врагами Смоленска и окрестных сел, разбрасывая газету «Правда». В ней была напечатана речь товарища Сталина на торжественном

заседании в честь 24-й годовщины Октября... А потом, помню, лечился в Сочи

после ранения. Стою в очереди к газетному киоску. Слышу разговор. «А знаете

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.